Лев Понтрягин - Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим

Мои технические игры не были безопасными. Кончились они трагически. В присутствии матери, когда я хотел починить примус, он взорвался. Я получил тяжёлые ожоги, что привело к потере зрения.

Жили мы тогда в Демидовском переулке, в доме [7] Книга «Гладкие многообразия и их применения в теории гомотопий» была опубликована в 1955 г. (М.: изд-во АН СССР), второе издание в 1976 г., третье — в 1985 г. Опубликована также в кн.: Понтрягин Л. С. Избранные научные труды. Т. I. — М.: Наука, 1988. . Не помню, как я добирался до обувной фабрики, а на завод «Серп и молот» летом я ходил пешком, а зимой — на коньках. В те времена тротуары не чистились, они были покрыты толстым слоем плотно утоптанного снега. Так что по ним было необыкновенно удобно передвигаться на коньках, и я этим пользовался. Примерно в то же время я совершенно неожиданно для себя выучился плавать. Будучи школьником четвёртого класса, я залез по внешней пожарной лестнице на чердак нашего пятиэтажного школьного здания и там набрал пробковых обрезков. Из них устроил себе плавательный мешок, на котором плавал в прудах кадетского корпуса. Потом оказалось, что я таким образом выучился плавать и без пробок.

В детстве я очень увлекался чтением беллетристики. Книги я брал в библиотеке своего отца. Мне кажется, никто не руководил мною в выборе книг. До сих пор помнится, какое сильное впечатление произвела на меня трилогия А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». За свою жизнь я много раз перечитывал эти шедевры русской драматургии. Борис Годунов стал моим любимым историческим героем. Я считал тогда (пожалуй, согласен с этим и теперь), что образ, данный А. К. Толстым, гораздо более правильный, чем данный Пушкиным в его драме «Борис Годунов». Мне казался совершенно неубедительным образ, данный Пушкиным, так как я считал, что такой политический деятель, как Борис Годунов, не мог страдать от угрызений совести по случаю убиенного младенца. Громадное впечатление произвела на меня трилогия Д. С. Мережковского «Христос и Антихрист», состоящая из трёх частей: «Юлиан Отступник», «Леонардо да Винчи» и «Петр и Алексей». Первая часть «Юлиан Отступник» сделала из меня на некоторое время атеиста. Узнав, что существует так много различных религий, я пришёл к мысли, что ни одна из них не может быть истинной. До этого я был очень верующим мальчиком. Весьма охотно самостоятельно ходил в церковь.

А многогранный гений Леонардо да Винчи совершенно обворожил меня!

С русской историей я познакомился в те же детские времена по историческим романам Г. П. Данилевского и М. Н. Загоскина.

Увлекаясь романами Вальтера Скотта, я думал — какое чудное изобретение книга! Как просто можно передать свои мысли, свои чувства при помощи книги!

Чтение беллетристики всегда составляло и составляет теперь существенную часть моей жизни. Будучи ещё школьником, я прочёл «Войну и мир» Толстого, «Анну Каренину», а также главные романы Достоевского: «Братья Карамазовы», «Идиот», «Бесы». Этих писателей я читал с огромным увлечением. И. С. Тургенев мне никогда не нравился. Зато нравился и продолжает нравиться теперь Н. Лесков.

В более поздний период жизни, будучи уже юношей, я увлекался также поэзией. Среди моих любимых поэтов: Лермонтов, Пушкин, Блок, А. К. Толстой, Тютчев, Гейне, Гумилёв, Есенин! Эти поэты нравились мне всю жизнь. И теперь я с увлечением перечитываю давно известные стихотворения, зачастую находя в них новые прелести. Из больших произведений Пушкина мне больше всего нравится «Медный всадник» и «Полтава». «Евгений Онегин» ранее мне казался скучным из-за многочисленных отступлений, хотя основная линия сюжета всегда меня увлекала! Позже я страстно полюбил эту поэму.

Очень люблю перечитывать небольшие стихотворения Блока, а среди них находятся даже и ранее не читанные. Очень помню небольшие стихотворения Блока «Железная дорога», «Портрет», «Скифы», из более крупных — «Соловьиный сад». Небольшие стихотворения Тютчева также являются предметом моего очарования. Очень люблю и даже выучил наизусть когда-то «Близнецы», «Цицерона» и другие. Перечитываю стихи А. К. Толстого, его баллады, особенно «Василий Шибанов», «Баллада с тенденцией» и другие, а также лирические произведения — «Алеша Попович» и многое другое.

Был период, когда увлекался Байроном и Гейне, но, конечно, в переводах нельзя ощутить всей их прелести. У Лермонтова люблю главным образом небольшие лирические произведения любовного характера. Из больших произведений нравится только «Демон». «Мцыри», например, не нравится, скучно. Конечно, очень нравится «Купец Калашников» и «Валерик». Никогда не нравился мне Маяковский.

Так как в течение всей моей жизни чтение беллетристики составляло существенную часть моего отдыха, то, конечно, я не мог ограничиться упомянутыми писателями.

Совершенно не могу читать и не люблю крупные произведения Шекспира. Шекспира мне испортил Лев Николаевич Толстой своим критическим разбором его произведений. Не могу от этого отделаться, но думаю, что и без влияния Толстого я не полюбил бы Шекспира — слишком много трупов, слишком много крови. Нравятся мне только сонеты Шекспира, они полны очарования.

Из более поздних русских писателей, современных, ценю прежде всего Булгакова: «Мастер и Маргарита», «Театральный роман».

За последнее время, к счастью, у нас в России появились хорошие писатели: Ф. Абрамов — значительными мне представляются его произведения «Семья Пряслиных», «Дом» и другие. Роман В. Распутина «Живи и помни» произвёл на меня потрясающее впечатление. Воздействие художественного слова на душу человека так велико, что моя жена пришла в такое состояние, что в конце романа рыдала. «Уроки французского» Распутина представляется мне совершенной литературной миниатюрой. Есть и другие замечательные русские писатели: Ю. Бондарев, В. Белов, В. Астафьев и другие. Бондарева читал, видимо, всё и даже перечитывал.

С большим увлечением читаю и перечитываю «Тихий Дон» Шолохова. Разговоры о том, что конец этого романа написан самим Шолоховым, а начало у кого-то украдено, кажутся мне совершенно неубедительными, так как весь роман представляется мне одинаково хорошим. Немногие произведения Солженицына, опубликованные в Советском Союзе, — «Один день Ивана Денисовича», «Случай на станции Кочетовка», «Матрёнин двор» — кажутся мне очень совершенными литературными произведениями, хотя и с сильным оттенком мрачности. Более крупные вещи читал на русском языке во время своих поездок за границу. Очень нравится мне «Раковый корпус» и «В первом круге». Солженицын — крупный художник. «Архипелаг Гулаг» мы с женой читать не стали. Мои силы были уже на исходе... В день пятидесятилетия, хотя он был в большой опале, я послал ему телеграмму в Рязань — такого содержания: «Великого русского писателя Александра Исаевича Солженицына горячо поздравляю...» и т.д.