Юрий Клименченко - Корабль идет дальше

Часа через три спокойствие было восстановлено. Удавы попали в Зоосад, магазин получил свои весы. На следующий день, вместо того чтобы пойти домой, я отправился в пароходство. Меня вызывал начальник эксплуатации. Завмаг пожаловался. Начальник долго читал мне нотации об отношении к службе, об опасности, которой могли быть подвергнуты продавцы… Я не оправдывался. Чего уж там… Виноват так виноват. Наконец начальник эксплуатации отпустил меня, пообещав, что для воспитания других помощников будет издан приказ по пароходству. Он не заставил себя ждать. Я получил выговор за «халатное отношение к своим обязанностям». После этого капитана вызвали в моринспекцию.

— Вот что, — сказал мне капитан, — вернувшись из пароходства, — придется вам сдавать техминимум. В инспекции требуют. На высшую должность вас перевели, техминимум вы не сдавали, выговор получили. Порядок знаете? Зайдите в моринспекцию, там назначат, когда явиться. Не боитесь?

— А, пустяки. Подчитаю и сдам, — небрежно бросил я, но в душе сильно забеспокоился. Во-первых, кому хочется сдавать техминимум после того, как ты уже жало двух лет нес самостоятельную вахту и считал себя специалистом высокой квалификации? Во-вторых, надо готовиться. В-третьих, спрашивать всегда легче, чем отвечать, и «завалить» тебя, «специалиста высокой квалификации, при желании всегда могут. Так? Но главное, чего я опасался, это присутствия в моринспекции Александра Петровича Смирнова, «Голубчика», как называли все знаменитого балтийского капитана.

В недалеком прошлом он командовал «Декабристом» — самым большим судном пароходства. Болезни и годы заставили капитана перейти на берег, и теперь он работал морским инспектором, наводя ужас на молодых штурманов, да и не только на них. Маститые капитаны испытывали неприятное чувство, когда Голубчик на своих тоненьких, кривоватых ножках поднимался по трапам их судов.

— Тэк — с, тэк-с. Здравствуйте, голубчик. Ну, показывайте, показывайте…

И начиналось… Александр Петрович был мелочно придирчив. Он не пропускал и не прощал ни одного упущения, когда производил осмотр судна. Его интересовало все: как хранятся навигационные карты, произведена ли им последняя корректура, почему беспорядок в малярной кладовке и плохо застланы койки у команды. Безобразие! Третий помощник пропустил день и не взял поправку хронометра.

Горе было тому капитану или штурману, у которых Голубчик находил неполадки. Он ругался, делал записи в журнале замечаний, докладывал о них начальству. За обнаруженный на палубе окурок он мог устроить грандиозный разнос.

Рассказывали, что однажды на судне, которым командовал Голубчик, лоцман бросил на палубу окурок. Александр Петрович вытащил из кармана белоснежный платок, взял окурок и брезгливо выбросил с платком за борт. Лоцман сконфузился, извинился, а капитан проворчал что-то вроде:

— Ничего-ничего… Дома вы, наверное, окурки на пол не бросаете?

Внешность Александра Петровича тоже не вызывала симпатии. Маленького роста, на тонких ногах, с большой лысой головой, усиками на верхней губе и чуть раскосыми глазами, он чем-то походил на японца. Поэтому его иногда называли «Микадо». Он же, независимо от возраста и звания, всех величал «голубчиками», но такое обращение отнюдь не означало доброго расположения Александра Петровича к своему собеседнику. Чаще всего оно звучало угрожающе, иронически и уж во всяком случае не ласково.

Он не терпел неуклюжих, нерасторопных матросов и штурманов. Если случалась заминка при швартовке, капитан в гневе срывал с головы фуражку, топтал ее ногами и витиевато ругался, приводя в невероятное смущение людей на берегу. При такой невоздержанности на судне, капитан был приторно вежлив с начальством. Он выходил из кабинетов спиной, кланяясь и расточая сладкие улыбки. Старик явно паясничал, это понимали все.

Своих помощников Александр Петрович держал в черном теле. Во время вахты не позволял штурманам заходить в рубку, курить на мостике, облокачиваться на планширь. Помощники трепетали перед ним. Однажды «Декабрист» стоял в шлюзе Кильского канала Гольтенау. Его набережная служила местом прогулок. По ней взад и вперед прохаживались нарядно одетые девушки, дамы и мужчины. Молодой третий помощник с «Декабриста» в щегольском форменном костюме красовался на мостике, принимал эффектные позы, курил и рассматривал женщин в бинокль. Он так увлекся этим занятием, что не услышал, как Голубчик поднялся на мостик, а когда обернулся, то очень перепугался и вместо окурка выбросил за борт бинокль. Капитан предъявлял к помощникам такие высокие требования, что редко кто выдерживал плавание с ним в течение года. Но зато тот, кто оставался с капитаном Смирновым, выходил из его рук отличным штурманом.

Вообще за Александром Петровичем чудачеств водилось достаточно. Но он был великолепным моряком, за ним укрепилась слава замечательного швартовщика, блестящего навигатора, морского юриста, и потому желающие посмеяться или позлословить делали это за его спиной.

Когда же он надевал свой выгоревший на солнце зелененький английский макинтош, натягивал на лысую голову кепочку, то совсем переставал быть похожим на грозного капитана Смирнова. В трамвае или на улице его можно было принять за обыкновенного служащего какого-нибудь из многочисленных ленинградских учреждений.

Став морским инспектором, Александр Петрович взялся за дело с энтузиазмом. Он проверял вахтенных, любил нагрянуть неожиданно или прокрасться ночью незаметно мимо задремавшего матроса, отвернуть рынду, спрятать ее и потом наслаждаться растерянностью и смущением вахтенного штурмана. Но страшнее всего были техминимумы, их он принимал у штурманов и являлся бессменным председателем проверочной комиссии. Он выкапывал такие вопросы, над которыми часто ломали голову и опытные капитаны. Откуда только он их брал? Впрочем, на все эти вопросы находились ответы, и они показывали, насколько глубоко знает морское дело Александр Петрович Смирнов. Вот с этим человеком мне предстояло встретиться на экзамене в ближайшие дни. Перспектива не из приятных!

В инспекции мне сказали, что сдавать экзамен я могу когда захочу. Три дня я честно готовился. На четвертый пришел в пароходство, заглянул в инспекцию, тихо закрыл дверь и поплелся обратно на судно. Александр Петрович принимал экзамен.

«Ну его к черту! Не пойду. Подожду, когда его его будет. Выпадет же такой случай».

Я потолкался в коридоре, послушал, что говорят мои коллеги. Они тоже должны были сдавать техминимум. Утешительного было мало. Рассказывали страсти.

— До чего дошел Голубчик! Одного спрашивает: «Что значит цифра 273 001 на ящике с грузом?» Тот, конечно, молчит. Голубчик его больше и спрашивать не стал…