Герхард Кегель - В бурях нашего века (Записки разведчика-антифашиста)

Моя жена со своими родителями и детьми отправятся в Вальденбург (сегодня это - Валбжих) к семейству Станеков, с которыми давно дружили родители моей жены. Старший Станек, портной по профессии, как чехословацкий гражданин, несомненно, пользовался некоторой свободой передвижения. После окончания войны я попытаюсь вернуться в Ротбах. А если никого там не найду, то отправлюсь в Вальденбург к чешскому портному Станеку. Кроме того, я дам знать о себе своему дяде Вальтеру Ланге в Рансдорфе под Берлином, а как только кончится война, моя жена и ее родители попытаются установить с ним связь.

Я, конечно, навестил и свою мать. После смерти отца она жила в Опперау (теперь Опорув), предместье Бреслау. Меня очень тревожило ее здоровье, которое явно ухудшалось. Она твердо решила при всех обстоятельствах никуда не уезжать, тем более что я не знал, где можно было ее укрыть от опасностей войны.

Всего лишь через несколько дней после моего приезда в Ротбах, 12 ноября, я получил срочную телеграмму из берлинской роты переводчиков. Мне надлежало немедленно - так сказать, еще позавчера - вернуться в Берлин. Это значило, что мой отпуск кончился. Не сбылись мои надежды отметить день рождения в кругу семьи. Мое разочарование и недовольство смягчались лишь тем, что, как я считал, причиной моего досрочного вызова в Берлин был генерал Кёстринг, предложивший мне перевод в Данию.

Приказ отправиться на Восточный фронт

Однако в Берлине меня ждал сюрприз. Вместо ожидаемого перевода в Копенгаген я получил приказ отправиться на Восточный фронт. Сначала я должен был явиться во фронтовое управление кадров в Кракове. Отъезд оказался столь срочным, что мне удалось лишь ненадолго заехать к себе на квартиру в Рансдорфе, чтобы уладить некоторые дела. И вот я снова в поезде, который шел в направлении Бреслау - Катовицы - Краков.

Когда я прибыл в управление кадров в Кракове, находившееся прямо на вокзале, меня сначала направили в Радом. В купе вагона, медленно ползущего на восток, я познакомился с пожилым переводчиком, русским эмигрантом, который имел германское гражданство с 1920 года. Он ехал туда же, куда и я, и не был в восторге от своей предстоящей работы. Затем к нам присоединился бывший прибалтийский барон фон Врангель, фанатичный фашист, наизусть знавший все пропагандистские лозунги Геббельса. Он тоже направлялся на фронт в качестве переводчика. Когда мы разговорились, он пытался убедить нас в том, что окончательная победа Гитлера уже близка. У него якобы самые надежные сведения о том, что скоро будет пущено в ход "чудо-оружие", которое решит судьбу войны. А фюрер подпустил-де русских к Висле лишь для того, чтобы сразу и полностью их там уничтожить. В присутствии этого явно опасного дурака я предпочитал молчать. Не проявлял интереса к разговорам и бывший русский эмигрант.

Несколько раз поезд останавливался из-за воздушной тревоги. Здесь я впервые познакомился с советской авиацией, в том числе с использовавшимся ею летавшим на малых скоростях самолетом-разведчиком, получившим за характерный для него шум мотора прозвище "швейная машина".

В Радоме железнодорожное путешествие окончилось. На вокзале нас встретили и отвезли к перекрестку двух дорог. Оттуда, устроившись на открытых ящиках со снарядами, мы поехали в штаб дивизии, где должен был остаться бывший русский эмигрант. Прибалтийского барона и меня направили в разведывательные взводы двух разных полков.

Штаб полка, куда я попал, располагался в небольшом дворянском имении в деревне Ранахув Дольна. Оно находилось лишь в нескольких километрах от Вислы, примерно на том же расстоянии от реки, что и Пулавы, где Красная Армия захватила плацдарм на западном или, точнее, на юго-западном берегу Вислы.

Офицеры из штаба в Ранахув Дольна расспрашивали меня, откуда я прибыл и на каком фронте воевал. Я с удовольствием рассказал о своих злоключениях во время "битвы в Нормандии", нарисовав также довольно реалистическую картину разрушенного в результате воздушных налетов Берлина и других сильно пострадавших городов, особенно в Западной Германии.

С большим вниманием меня слушал штабной ефрейтор, с которым мне позднее пришлось иметь дело. Он отвел меня в сторону и сообщил, что обер-лейтенант Мюллер, который также находился среди моих слушателей, весьма опасный тип, которого следует остерегаться. Он уже отправил в трибунал несколько человек, обвинив их в распространении пораженческих настроений. Затем ефрейтор сказал, что я буду служить в полковой разведывательной роте, которая расположилась на холмах примерно в километре от Ранахув Дольна, и ему поручено проводить меня в штаб этой роты.

По пути он рассказал мне кое-что об обстановке на фронте. В районе, переданном дивизии, которой поручена оборона сравнительно узкого участка фронта на Висле, находится плацдарм Красной Армии. Русские называют его "малой землей". И хотя наши части расположены на гряде холмов около Вислы и наша артиллерия простреливает позиции советских войск, нам пока так и не удалось ликвидировать этот плацдарм.

В штабе разведывательной роты мне сказали, что в штабе дивизии чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы узнать намерения русских и держать под контролем действия противника, связанные с "малой землей", поскольку с этого плацдарма возможен прорыв с целью обойти Варшаву и отрезать находящиеся в районе Варшавы немецкие части. Вот почему в разведывательной роте усилены подразделения радиоразведки и подслушивания. Указанные подразделения несут службу круглые сутки. Задача радиоразведки состоит в перехвате переговоров противника по радио, его связи с танками и так далее. Она размещается в одном из расположенных на высоком холме домов в деревне Ранахув Гурна. Подразделение подслушивания находится в небольшом бункере примерно в двухстах метрах от передовой линии, которая проходит на расстоянии около четырехсотпятидесяти метров от передовых позиций русских. Его задачей является прием и усиление при помощи специальной аппаратуры возникающих при телефонных переговорах земных токов. Таким путем подслушиваются прежде всего телефонные переговоры находящихся в окопах пехотинцев и выдвинутых вперед артиллерийских наблюдателей с расположенными в глубине штабами и другими службами. Знающие русский язык солдаты подразделений радиоразведки и телефонного подслушивания несут постоянное посменное дежурство.

Военная служба в течение первых недель после моего прибытия на Вислу протекала довольно спокойно. Дежурство велось в четыре смены. Мы были освобождены от несения караула и патрулирования. В нашу обязанность входила лишь ежедневная передача в штаб разведывательной роты определенного количества перехваченных по радио или телефону переговоров, которые велись между находившимися всего лишь в нескольких километрах от нас частями Красной Армии.