Станислав Горский - Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши

Немецкие летчики, видимо, увидели приближение наших самолетов и дали деру в свою сторону.

Проезжая по мосту, я увидел, что ниже по течению этой небольшой речушки саперы собирали другой мост на сваях, для того чтобы разгрузить дорогу и улучшить движение войск. Сразу же за населенным пунктом мы втянулись в лес, и теперь немецким летчикам не так-то легко было нас обнаружить. Лесная дорога вскоре кончилась, и перед нами открылась панорама какой-то железнодорожной станции.

На полотне железной дороги стояло несколько вагонов. Некоторые вагоны горели. Ближе к небольшой станции еще стоял короткий состав. Остовы обгоревших вагонов и совсем сгоревших говорили о том, что пожар был сильный. Станционные строения сильно разрушены, людей не было видно. Уже отчетливо были слышны артиллерийские залпы – тот самый обычный звуковой фон фронта. По карте до места, куда нам было указано прибыть для совместных действий с пехотным полком, было еще несколько километров, но уже и здесь чувствовалась близость фронта.

Всего одну ночь переспали, а уже приходится догонять передовые части. Немцы бежали довольно быстро, старались оторваться от наседавших наших подразделений, чтобы изловчиться и выбрать момент для нанесения контратакующих ударов. Пока этого им не удавалось. Сосредоточились в небольшом лесочке. Редкие деревья не могли служить укрытием, но зато роща была поудобней в смысле маскировки. Здесь предстояло уточнить нашу задачу, хоть чуточку передохнуть после марша и, конечно, накормить людей. Пока дело питания экипажей у старшины получалось хорошо, и мы не могли на него сетовать. Несмотря на то что мы все это утро были на марше, а обед был в установленное время. Наши повара наварили его во время движения, продукты засыпали в котлы на коротких остановках. Ну как не вспомнить наших хозяйственников и не сказать в их адрес добрые слова благодарности за их самоотверженный труд. Ведь это важный фактор в достижении победы. Что такое голодный солдат? Он не способен в полную силу решать те задачи, которые стоят перед ним. Так что те боевые успехи, которых нам удалось добиться в бою, – это и успехи наших хозяйственников.

Вскоре нам была поставлена задача, к выполнению которой мы должны приступить с наступлением темноты. День заканчивался. Мы готовились к ночному бою. Нам предстояло с наступлением темноты совместно с пехотой пройти через позиции, занимаемые немцами, вклиниться в их оборону и дальше развивать успех в направлении города Торунь.

В это время наше внимание привлек один случай. По полю влево от того места, где мы сосредоточились, шел в сторону фронта одинокий фашистский солдат. Он не прятался и не крался. Он просто шел на запад, к своим. Но как шел? Он еле-еле передвигал ноги и одной здоровой левой рукой за ремень тянул по земле свой автомат. Правая рука висела вдоль тела. Нам он был хорошо виден, и мы сразу обратили на него внимание. Низко наклонив голову, не обращая внимания на происходящее вокруг него, он волочил свое бренное, измученное войной тело и, отключившись от всего, был занят только одной мыслью – идти. Ребята, ближе всего находившиеся к опушке, закричали ему, чтобы он обратил внимание, но это не привлекло его внимание.

Тогда Семен Поздняков, взявши автомат, вышел на опушку рощи и окликнул его по-немецки: «Фриц, хальт!» Немец остановился и повернул голову в нашу сторону. Позняков продолжил: «Фриц, комен зи хер!»

Солдат, видимо, не расслышал, махнул здоровой рукой и продолжил движение. А может, он не разглядел, что его останавливал советский боец? Это было всего вероятнее, потому что к нему обратились на его языке. Видимо, он решил, что его зовут вернуться воевать, а он считал себя отвоевавшимся и ему нет никакого дела до того, куда его зовут. Тогда Поздняков побежал в его сторону и махнул рукой, показал, чтобы он остановился. Видя настойчивое требование, немец остановился, но никакой оборонительной позы не занял. Теперь немец понял, кто его останавливает. Он бросил свой автомат и поднял левую руку для сдачи в плен.

Подбежавший Семен нагнулся, взял автомат и, махнув рукой в нашу сторону, пошел первым. Немец, не меняя темпа движения, пошел за Семеном. Когда он приблизился, мы увидели изможденное, испачканное кровью лицо. Глаза его безразлично смотрели на все происходящее с ним. Ему было все равно – плен или еще что-либо, пусть даже смерть. Правая рука безжизненно висела. Рукав в шинели был прострелен, и из него кровоточило. Видимо, он не мог даже себя перевязать, а товарища поблизости тоже не было. Вид его был жалок.

Подошедший капитан Искричев что-то спросил его по-немецки. Он ответил и громко, чтобы все услышали, сказал: «Гитлер капут!»

Ребята дружно засмеялись, потому что такое мы слышали не раз. Как только возьмешь пленного, так он первое, что говорил, так эту фразу.

Капитан Искричев приказал отвести его в штаб. Немец не понял, что сказал Искричев, и закричал диким голосом: «Найн! Найн!» – «Чего ты орешь, фашист недобитый? – в сердцах рыкнул на него Поздняков. – Смерти боишься? А ведь не так обращался с нашим братом? Стукнуть бы тебя, и дело с концом, ублюдок фашистский!» – «Ну, хватит выступать! – оборвал его капитан Приходько. – Отведи его к штабной машине, там его отправят на медпункт, окажут помощь и дальше знают, куда определить».

Поздняков подтолкнул немца и пошел в глубь рощи в направлении штабной машины.

Сумерки быстро сгущались. Мы приготовились к совершению марша. А у меня в глазах еще стояла фигура этого немца. Мне припомнился фильм, который мы смотрели еще осенью в дивизионном клубе-землянке. В нем были другие немцы: шагавшие победным маршем по Парижу, победно шествовавшие по захваченной Голландии. Расплата за содеянное злодеяние на земле неминуемо наступает. В этом карающем потоке наших советских воинов шли мы, простые советские парни, еще вчерашние школьники. Мы, восемнадцатилетние солдаты. Нас встретил батальон пехоты, который мы приняли на броню и, сопровождаемые разведчиками, медленно продвигались через поселок, в котором не было ни одного уцелевшего дома.

Слева и справа взлетали в небо осветительные ракеты. По ним можно было определить, где немцы. Передовые подразделения почти впритык примыкали к немецким позициям. Обосновались для того, чтобы уточнить обстановку. Моторы работали на малых оборотах. При таком режиме работы можно подойти к немцам очень близко и обрушить внезапность на их головы. Рассредоточились по фронту при интервалах метров двадцать пять – тридцать. Командиры машин вызваны на рекогносцировку. Как мучительны минуты ожидания, тем более ночью.

Через четверть часа пришел командир машины и объяснил, что требуется от нас в данной обстановке. Оказывается, прикрываясь темнотой ночи, мы должны просочиться через позиции немцев в глубь их обороны и дальше развивать наступление в направлении на Торунь. Сигнала подаваться не будет. Время начала движения – по сверенным командирским часам. До начала движения осталось четверть часа. Впереди нас пойдут несколько бойцов из стрелкового взвода, с которым мы взаимодействуем, и так – с каждой самоходкой. Они будут идти впереди в полсотне метрах, и если вдруг появится противник, то должны предупредить открытием огня и залечь, а уж остальное должны доделать мы – самоходчики. Поначалу все шло хорошо. Продвигались медленно, на малых оборотах. Разведчики еще засветло разведали это место и пролезли довольно глубоко, и все же мы шли осторожно. Получалось, что сплошной линии обороны у немцев здесь нет, а может быть, это был стык двух частей.