Карла Рэй - Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели

Однако он все равно появился у меня в доме, не обратив внимания на отказ. Он возник в моей гостиной, охваченный страстью. Почему я не заперла дверь? Я знала, что нужно быть быстрой, чтобы он меня не коснулся, но сознание замерло, руки и ноги отказывались слушаться. Я попятилась от него и, в конце концов, наткнулась на стену. Он схватил меня и начал жадно щупать. Заметив спальню, он направил меня туда спиной вперед. Колени мои тряслись от отвращения и страха, голова кружилась, но в то же время я понимала: если я откажусь, будет еще хуже.

Толкнув меня на постель, Росс попытался стащить с меня трусы. «Снимай их!» – крикнул он. Он был возбужден до предела, волосы падали ему на покрасневшее, искаженное лицо. Я подчинилась, и он с болезненным толчком вошел в меня. Все кончилось в течение секунд: сделав несколько отчаянных движений, он обмяк. Его животная похоть была удовлетворена.

Дрожа, я отправилась в ванную мыться. Я не понимала, что меня изнасиловали. Когда Джеймс вернулся домой, я все еще дрожала, но ничего не сказала мужу, не желая расстраивать его и навлекать на Росса неприятности из-за этого временного помешательства. Росс, разумеется, умолял меня ни о чем не рассказывать, когда застегнул молнию и обрел относительную ясность ума. Не был ли Росс похож на моего отца?

Бессознательно я следовала старым детским моделям поведения, реагируя на насилие смирением и молчанием. Россу повезло, что своей жертвой он выбрал женщину, умеющую держать слово. Я уволилась из столовой и стала проводить больше времени с малышкой Каролиной.

САМЫЕ незначительные события могут приводить к большим переменам. Мои родители сообщили, что в рождественские и новогодние праздники собираются отправиться на запад навестить двух своих дочерей. Они поселятся у Берты, которая жила теперь в Перте.

Я решила поехать на юг на машине и оставила десятимесячную Каролину с семейной парой, с которой мы тогда дружили. На объявление о найме водителя откликнулся Аарон, работавший неподалеку на железном руднике в Паннавонике и собиравшийся домой в Перт отдохнуть с университетскими друзьями, у которых начинались развеселые летние каникулы. Аарон приехал ко мне. Сделка состояла в том, что по пути из Перта я завезу его обратно в Паннавонику, а затем в одиночестве отправлюсь домой.

Аарону исполнилось девятнадцать; он был высоким и стройным, а его распущенные светлые волосы волнами падали на плечи. Наши руки случайно соприкоснулись, когда я объясняла ему, как работает привод «форда». Искра, мгновенно проскочившая между нами, была настолько сильной, что застала нас обоих врасплох и скрыть это было невозможно.

Будь я зрелой женщиной, я бы перерезала провода, что сексуально связали меня с Аароном. Но я такой не была. Я не переживала ничего того, через что проходит нормальный подросток, и практически не имела опыта общения с парнями. Одно это все осложняло, но было и другое: я всей душой желала познать свою сексуальность, раскрыть ее тайны. Я подумала о Джеймсе, о своей любви к нему, однако друзья Джеймса были правы: я не могла игнорировать новый фантастический поток подростковой энергии. Хоть я и провела с родителями некоторое время – например, канун Нового года, заснув от откровенной скуки еще до полуночи, – все мои мысли занимал Аарон.

Он изучал архитектуру и на полгода взял академический отпуск, чтобы заработать деньги на севере. Большинство наших встреч проходило в доме его родителей, уехавших на праздники. Мы вместе смотрели кино. В те дни хитом был «Заводной апельсин», и фильм пробудил во мне невероятную, дикую сексуальную энергию, вызвав приятное чувство, что я наконец-то стала женщиной своего времени. Это была странная мысль, поскольку мне исполнилось уже тридцать четыре года. Мы плавали в бассейне вместе с многочисленными друзьями Аарона, веселились под музыку, что было для меня новым удивительным опытом, заряжавшим жизненной энергией, и я провела так много часов в объятиях этого естественного и приятного молодого человека, что забыла об остальной своей жизни.

Наконец, настало время возвращаться домой, и мы с Аароном уложили вещи в машину. Я попрощалась с родителями, с которыми едва виделась, надеясь, что сестра сможет компенсировать мое отсутствие.

В начале нашего путешествия мы с Аароном хотели спать: прошлым вечером состоялась наша последняя вечеринка и всю ночь мы провели вместе. По пути мы остановились под мостом, чтобы обнять друг друга, и это не добавило нам бодрости. Только когда машина свернула с основного шоссе на грязную проселочную дорогу к Паннавонике, мы заметили, что начался сезон дождей. Аарон объяснил, что нам не следует больше останавливаться: надо ехать до конца без остановки, чтобы не увязнуть в грязи. Застрять было нельзя: в буше это означало верную смерть. Мало кто решается путешествовать на машине в сезон дождей, и если мы завязнем, то окажемся в одиночестве практически без припасов.

Невероятная усталость омрачила то чувство облегчения, которое мы испытали, доехав до нашей цели. Когда мы подъехали, из офиса вышел начальник лагеря в Паннавонике. Неожиданно настало время прощания. Аарон ушел так быстро, что боль от расставания лишь мельком возникла в моем усталом сознании.

Офицер заметил, в каком изможденном состоянии я нахожусь, провел меня в кабинет и вышел, чтобы принести ужин. Вернувшись, он увидел, что я неподвижно сижу на жестком деревянном стуле: я заснула настолько быстро, что он решил, что я умерла! Проснувшись, я что-то поела, но машина – бедная уставшая лошадка – слишком перенапряглась и не смогла завестись спустя несколько часов. Я не переживала, с удовольствием отдохнув ночь. Рано утром я улетела домой на «сесне» вместе с почтальоном.

ДЖЕЙМС заслуживал большего, но он выбрал своей женой меня. Тяжело было смотреть, как он страдает, поскольку я больше не хотела быть с ним и перестала обращать на него внимание. Я не хотела причинить ему боль, но как еще он мог объяснить себе мое поведение? Я плохо понимала, почему так стремилась разорвать то, что нас связывало, однако во мне росло неуклонное стремление уйти.

Джеймс не смог обсуждать детали нашего развода. У меня были деньги, и я использовала их для того, чтобы снять в Перте дом. Поскольку у нас больше не было машины, мы летели в Перт на самолете. Его письмо Лизбет, на понимание которой он мог рассчитывать, отражало и горе, и – отчасти – гнев. Мне до сих пор жаль, что я доставила Джеймсу столько боли, потому что он был очень хорошим человеком.

Наш брак закончился. Аарон, катализатор моего обретенного сексуального желания, тоже пропал, но теперь я была готова к новому виду страстных связей. Я смотрела в зеркало, понимая, что красива. Длинные светлые волосы обрамляли гладкое лицо, на котором поблескивали серо-голубые глаза. Тело было гибким и изящным, ноги – стройными и длинными. В тридцать четыре года я была в самом расцвете сил и чувствовала себя непобедимой.