Тим Бёртон - Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери

Наверно, главная проблема заключалась в том, что я не мог снимать «Планету» по сценарию, который мне пытались навязать. Не знаю никого, кто сумел бы сделать фильм, уложившись в предложенный бюджет. С это-го и начинается деконструкция. Тебе назначили дату выпуска фильма, и ты кромсаешь сценарий, главным образом для того, чтобы соответствовать бюджету. И очень скоро рушится вся конструкция. Уж и не знаю, как лучше объяснить.

Через несколько месяцев после выхода «Планеты обезьян» Бёртон разорвал отношення со своей давней подругой Лизой Мари и уехал в Англию.

Мне всегда там нравилось: и когда я впервые туда приехал, чтобы снимать «Бэтмена», и когда работал над «Сонной Лощиной». Чувствую себя в этой стране как дома, сам не понимаю почему. Не думаю, чтобы я сознательно стремился переехать, ведь я привык к полукочевому образу жизни. У меня оставалось жилье в Нью-Йорке, а в Лос-Анджелесе его уже не было. Но Англия для меня — извечное место притяжения.

Вскоре после этого он начал встречаться с Хеленой Бонэм Картер, что послужило темой множества пересудов в таблоидах.

То было трудное для меня время, когда возникли личные проблемы — еще и потому у меня остались не самые лучшие воспоминания о всей эпопее, связанной с «Обезьянами». После выхода фильма пошли слухи, что на съемках у меня был роман с Хеленой, — чистой воды выдумка. Мои впечатления об «Обезьянах» оказались подпорченными и этими неприятными домыслами. Такое несправедливо в принципе: наши отношения никак не были связаны с работой над картиной, но лишь с тем, что непосредственно ее не касалось.

В октябре 2000 года, когда Бёртон готовился снимать «Планету обезьян», умер его отец Билл, а мать Джин скончалась в марте 2002 года. Хотя Тим никогда не был близок с родителями, покинув отчий дом в ранней юности, их смерть глубоко взволновала его. Появилось желание вернуться к истокам, сделать что-то более камерное и личное, особенно после работы над такими кинематографическими монстрами, как «Супермен» и «Планета обезьян». Вместе с Зануком Бёртон занялся «сценарием совсем другого типа, более личным, действие которого происходит в Париже и который мог бы стать основой причудливого исторического фильма».

Однако этот проект был приостановлен, когда продюсеры Дэн Джинкс и Брюс Коэн, получившие «Оскара» за лучший фильм — «Красота по-американски» режиссера Сэма Мендеса, прислали Бёртону сценарий «Крупной рыбы». Написан он был по книге Дэниела Уоллеса «Крупная рыба: роман мифических пропорций» Джоном Огастом, который прочитал книгу еще в 1999 году в рукописи и был тогда на подъеме после успеха своего сценария для фильма «Иди!» [128] «Иди!» (Go, 1999) — фильм Дуга Лимана, криминальная комедия; наркоторговый сюжет рассказан, подобно «Расёмону» Куросавы, с трех точек зрения. . «Коламбиа» заключила с ним договор на экранизацию выбранной ими книги Уоллеса. Этот проект первоначально привлек внимание Стивена Спилберга, который побудил Огаста написать пару вариантов сценария, рассчитывая пригласить Джека Николсона на роль Эдварда Блума-старшего. Через год, не желая связывать себя более конкретными обязательствами со Спилбергом, Огаст скомпилировал из множества написанных им вариантов своего рода «избранное», убрав многое из того, что предлагал Спилберг, после Джинкс и Коэн отправили сценарий Бёртону, нашедшему в предложенном материале именно ту личную ноту, которую он искал.

Действие «Крупной рыбы» вращается вокруг невероятных приключений Эдварда Блума, коммивояжера из Алабамы, общительного и романтичного рассказчика изумительных и чрезвычайно приукрашенных историй. Теперь жизнь его подошла к закату, он отдалился от своего единственного сына Уилла (Билли Крадап), журналиста, живущего во Франции и ожидающего рождения собственного ребенка. Уилл возвращается домой в надежде вновь обрести близость с умирающим отцом (чудесно сыгранным Альбертом Финни) и делает попытку примириться с той подлинной личностью, которая, как он полагает, скрывается под его внешним обличьем. Далее в фильме представшая нашему взору драма перемежается версией, придуманной Эдвардом (Блума в молодости играет Эван Макгрегор) и отражающей его взгляд на события. Именно благодаря этим фантастическим историям Уильям начинает лучше понимать своего отца, учится у него терпимости, умению принять другого человека таким, какой он есть, и не ограниченной никакими условиями любви.

Я ждал чего-то подобного, но этот сценарий меня поразил. Было здорово поработать над таким необычным сюжетом; наверно, со времен «Битлджуса» мне не встречалось ничего настолько из ряда вон выходящего. Приятно было и то, что дата выхода фильма не назначена до написания сценария, что нет ни известного бренда, ничего, с чем все будут сравнивать. Было также замечательно после нескольких лет работы над материалом совсем иного рода почувствовать, что тебя опять глубоко зацепило.

Мой отец недавно умер, и хотя мы с ним не были по-настоящему близки, то было тяжелое для меня время. Я начал часто обращаться в мыслях к прошлому. Мне очень трудно говорить об этом, но когда подвернулся сценарий Огаста, там речь шла во многом о том же самом, поэтому делать по нему фильм было для меня каким-то удивительным катарсисом — возможностью пережить эту гамму ощущений, не выкладывая все психотерапевту. Разговаривать о подобного рода материях мне крайне неловко: чувствую себя глупо и с трудом нахожу нужные слова. В сценарии мне больше всего понравилось, что он облекает в образы как раз то, о чем я не умею сказать. Когда начинаешь анализировать свои отношения с родителями, они кажутся такими странными и запутанными, но одновременно и очень простыми. Почему у родителей-хиппи дети нередко весьма добропорядочны, а у пары скучных бухгалтеров растут натуральные оторвы? Понимаешь, что взаимосвязи здесь могут быть крайне причудливыми.

Мой папа в ранней молодости, еще до моего рождения, был бейсболистом-профессионалом. Он играл за «Кардиналов» — насколько я понимаю, это была команда высшей лиги, — и, по-видимому, получил травму. Потом он работал в Парково-досуговом центре Бербанка, был муниципальным служащим и по-прежнему занимался спортом. Его очень любили за легкий характер. Ему приходилось заниматься детскими бейсбольными командами, женскими и мужскими командами по софтболу, многими другими видами спорта — городская спортивная программа Бербанка весьма обширна. А потом он стал подрабатывать коммивояжером и много путешествовал.

Не знаю, была ли какая-то причина моей размолвки с родителями. Скорее всего, дело в том, что, живя с ними, я ощущал себя старше своих лет. Я не очень ладил с матерью, а отец часто бывал в отъезде, у них были свои проблемы, а я всегда держался в стороне. Такой уж у меня был характер, и даже когда я уехал от родителей и стал жить у бабушки, разлука не слишком меня взволновала,— просто я это сделал, вот и все. А уже в пятнадцать лет у меня появилась своя квартира, так что я всегда чувствовал себя старше, чем был. Мне приходилось самому пробивать дорогу в жизни. Чтобы учиться в Кэл-Артс, надо было искать работу. Родители не оплачивали мои занятия в колледже, но я никогда не сердился на них за это. Я действительно был уверен в правильности своих поступков: мне надо было делать что-то именно так, и не иначе, — я так и делал. Как это ни парадоксально, но подобным образом ты учишься независимости, а я всегда ощущал себя независимым. В конечном счете, может быть, мне и повезло, что я был предоставлен самому себе.