Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

Они подружились в памятные дни апреля 1902 года, когда отмечалось 50-летие со дня смерти В. А. Жуковского. На гимназических вечерах повсюду читалось его стихотворение «Царскосельский лебедь» – элегия об уходящей жизни. Но бойкие голоса юных чтецов выделяли иную ноту:

Лебеди младые голубое лоно

Озера тревожат плаваньем, плесканьем,

Боем крыл могучих, белых шей купаньем…

Эта впечатляющая картина сильно подействовала на воображение будущего поэта: она отзовется «лебединой» образностью в его поэтических текстах, в названиях книг: «Пятьдесят лебедей» и «Лебединые клики».

Восторг от зазвучавших в его душе «лебединых голосов» разделила с ним гимназистка Оля Чубарова. Их переписка началась с обмена «знаковыми» посланиями: она послала новому другу открытку с портретом Жуковского, он ей – стихотворение «Жуковский (1852-1902)» в тетрадочке стихов, написанных еще полудетской рукой. Однако первые строчки:

С высот заоблачных станица лебедей

Над голой степью пролетела.

Едва их мощный зов пронесся средь полей –

Вся степь цветами запестрела, –

– были уже пробой пера будущего автора «Лебединых кликов».

Только Оле Чубаровой одной, на зависть всем нижегородским барышням, он стал посылать свои стихи, и в большом количестве. Тогда же он подарил ей свою фотокарточку с надписью: «Ольге Геннадиевне Чубаровой, подруге муз, от их смиренного служителя. Надеюсь, что наши взгляды останутся неизменными в течение многих лет. Борис Садовский. 23 мая 1902. Нижний Новгород.

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

Пушкин».

Перед поступлением в университет молодой человек стоял на распутье: идти по жизни проторенными тропами или откликнуть­ся на внутренний голос – стать поэтом. «Подруга муз» помогла ему обрести уверенность в себе…

Первый эпистолярный адрес О. Г. Чубаровой интересен сам по себе и о многом говорит – Старая Ладога, село Успенское. В свое время здесь жил герой войны 1812 года А. Р. Томилов (1779-1848), известный нам по портретам работы О. Кипренского. Здесь же находилась его знаменитая художественная коллекция, одна из лучших в России. Сюда к нему, как к другу и меценату, съезжались многие художники, чтобы вольготно пожить и поработать на лоне северной природы, вдохновиться легендарным «историческим пейзажем» с видами монастырей, церквей, органов времен вещего Олега. В этот удивительный уголок сестры Чубаровы приезжали на лето в 1902 и 1903 годах по приглашению вдовы А. Р. Томилова — Ольги Александровны, которая приходилась родной тетей их матери (урожденной Хомутовой). В 1870-х годах она занимала пост статс-дамы, начальницы Смольного института благородных девиц, и была близка ко Двору.

Что такое старая усадьба, Ольга Геннадиевна хорошо знала по родовым имениям Хомутовых близ Рыбинска. «Сколько тут образования, именно образования. Дом, картины, ноты, речи – всё говорит о нем», – отмечал ее двоюродный брат А. Лютер. Но усадьба Успенское по своим художественным ценностям и на фоне живописных берегов Волхова, в окружении могучих деревьев Успенского сада – превзошла все ожидания. Здесь можно было предаваться любимым занятиям – чтению книг, живописи на пленэре (О.Г. тогда училась живописи у знаменитого Карелина и впоследствии стала художницей). Она была переполнена впечатлениями и по-своему талантливо, в свои 17 лет, выразила их в письмах к недавнему другу. Он же оставлял рассказы об уникальности этих мест без внимания: весь был поглощен своим творчеством. Но они сразу сошлись, и на всю жизнь – на обоюдной любви к книгам. Тем не менее, не отрываясь от западных романов и русской исторической прозы, она ждала и ждала писем от поэта и умела разделить с ним радость поэтического восторга, отозваться на его еще незрелые стихи. Он их присылал в каждом письме на отдельных листочках или вкладывал в конверт целую тетрадочку. Всякий раз Ольга Геннадиевна находила свое имя в посвящениях: либо это была надпись над стихотворением, либо несколько слов на обложке.

К концу 1902 года у нее накопилось, помимо множества листков со стихами, пять тетрадок (в том числе с прозой). Вся «ювенилия» поэта уцелела благодаря тому, что попала в надежные руки. И сегодня в этой кипе бумаг можно прочитать и автограф первого напечатанного стихотворения «Иоанн Грозный», и то, что не попало в печать.