Карл Отто Конради - Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни

В Ильменау Гёте испытал счастье от встречи с природой и горькое разочарование из-за неудачи технико-экономического проекта, которым он столь интенсивно занимался. Там еще и прежде имелись медные и серебряные рудники, но начиная с 1730 года они были заброшены. Герцог возымел надежду, что удастся вновь начать разработки полезных ископаемых — как только на сей предмет будет получено положительное заключение эксперта по горнопромышленным вопросам фон Требра. Благодаря возобновлению рудников должен был появиться новый источник притока финансов для герцогства, а помимо того, возникли бы рабочие места для обнищавшего населения всей округи. Летом 1776 года Карл Август, вместе со своими советниками и друзьями (среди них был, конечно, и Гёте), на несколько недель отправился в Ильменау, дабы лично осмотреть все на месте и подготовить все необходимое. Они проверили шахтные механизмы, не раз спускались в шахты, однако не забывали и про охоту, балы и увеселения. О тогдашних сумасбродных проделках Гёте впоследствии не любил вспоминать. Сам он обследовал местность, пешком добрался до Германштайна, взошел на вершину Киккельхана, много рисовал, пленила его местная природа, — но он видел и то, сколь трудно живется здесь простому люду.

18 февраля 1777 года герцог организовал особое Управление горными промыслами — специальное ведомство во главе с Гёте, который с той поры немало лет с большим воодушевлением занимался горными разработками в Ильменау. Многое требовалось прояснить и уладить. Так, понадобилось разрешить юридические затруднения, возникшие в связи с условиями владения рудниками, поскольку принадлежали они совместно Саксен-Веймару, Саксен-Готе и Курсаксену; следовало заинтересовать этих «горнопромышленников», т. е. вкладчиков, которые приобрели свою долю и теперь ожидали доходов; требовалось отремонтировать старые механизмы и соорудить новые. Гёте пришлось войти в курс дела, он вникал во все, следил и за обследованием образцов пород и пробными плавками, за устройством сооружений, которые позволили бы предотвратить затопление шахты, и за условиями труда горняков. Такой проект нельзя осуществить, лишь воспевая природу в прекрасных стихах — нужны точные изыскания, острая наблюдательность.

У Гёте пробудился интерес к минералогии и геологии: эти и им подобные занятия сделали его естествоиспытателем. «Я ведь приехал в Веймар совершенно несведущим во всех сферах изучения природы, но я взялся за ее исследование в силу необходимости подать герцогу практический совет в ряде его начинаний, замыслов, строительных работ», — поведал он канцлеру фон Мюллеру, когда речь зашла о рудниках в Ильменау (16 марта 1824 г.). Гёте настолько основательно вошел в курс дела, что уже в 1780 году мог в письме Иоганну Карлу Вильгельму Фойгту, который учился в Горной академии во Фрейбурге, дать указания, на что тому следует обратить особое внимание. Он поставил перед Фойгтом задачу обследовать минералогические и геологические условия в герцогстве Саксен-Веймар-Эйзенах, чтобы при случае выявить не обнаруженные до тех пор полезные ископаемые. (Результаты исследований Фойгта были опубликованы в 1781–1785 годах под названием «Минералогические путешествия по герцогству Веймар и Эйзенах».)

Мировоззрение ученого-естествоиспытателя, в особенности же геолога, сформировавшееся у Гёте, отразилось в большом письме, посланном 27 декабря 1780 года герцогу Эрнсту Готскому, в котором Гёте употребляет примечательную формулировку «зримые понятия». Гёте сообщал в нем о сути и целях изысканий «горных дел специалиста Фойгта» и разъяснял принципы проведения наблюдений:

«Созерцающий природу, по моему разумению, должен вести себя подобно оленю или птице, которые не возвращаются в одно и то же место, но пасутся где угодно или же перелетают куда им заблагорассудится. Любая гора для него не слишком высока, всякое море — не слишком глубоко. Поскольку желает он воспарить над всей землею, дух его должен быть свободен, как воздух, обнимающий собою все. Да не отвратит его от наблюдения ни вымысел или россказни, ни теория или чужое суждение. Да отделит он тщательно увиденное от того, что сам предполагает либо почитает за истину. Ведь всякая верно составленная запись бесценна для любого последователя, давая тому зримые понятия далеких от него предметов, приумножая сумму собственных познаний и составляя, наконец, из опыта многих людей как бы единое целое […].

В этом деле, как и в тысячах подобных, зримое понятие следует бесконечно предпочитать научному. Если встать на гору или перед нею, а не то попасть в ее недра, обозреть характер, вид ее слоев и рудных жил, их мощь, а затем еще раз как бы представить воочию в памяти естественный облик и расположение ее составных частей и форм, то благодаря непосредственному наблюдению почувствуешь в душе смутное движение мысли, порождающее зримое понятие!»

Под конец он испрашивал разрешения провести подобные изыскания также и во владениях герцога Готского: «Быть может, при таком исследовании обнаружится нечто полезное и приносящее людям доход. По крайней мере наверняка будет известно, чем вы обладаете, да и на темные стороны вещей, коими занимаются лишь одни махинаторы да кладоискатели, прольется свет».

В 1783 году два члена Управления горных промыслов решили выйти из него, и Гёте обратился к герцогу с просьбой направить сотрудником по проведению работ в Ильменау тайного правительственного советника Кристиана Готлоба Фойгта, а брата его, Иоганна Карла Вильгельма Фойгта, назначить секретарем Управления. Это было начало деловых отношений с Кристианом Готлобом Фойгтом, длившихся несколько десятилетий и способствовавших установлению тесной, доверительной дружбы. Гёте и Фойгт (который впоследствии также стал тайным советником, так что его по праву называли министром классического Веймара) за долгие годы многое задумывали совместно и не раз обращались друг к другу за советом в сложных, щепетильных делах. Переписка их занимает четыре толстых тома.

24 февраля 1784 года горнорудное предприятие в Ильменау было вновь торжественно открыто, причем Гёте сам держал речь по этому поводу. Правда, в конечном счете его добрые намерения не дали плодов. Он настолько был заинтересован в продолжении начатого с таким трудом предприятия, что и в годы своего путешествия по Италии постоянно просил Фойгта сообщать, как обстоят дела в Ильменау. Но добывать руду оказалось слишком трудно, а металла выплавляли из нее слишком мало, чтобы признать достигнутое успехом. Осенью 1796 года обрушилась одна штольня, и ее залило водой, уже это было предвестием катастрофы, и, хотя еще не один год предпринимались попытки спасти рудники в Ильменау, все грандиозные усилия, все новые затраты были тщетны — предотвратить крах предприятия не удалось. В 1812–1813 годах на долю Фойгта выпала неблагодарная задача — ликвидировать рудники. Гёте тяжело переживал неудачу. Целых семнадцать лет, с 1796 по 1813 год, он не бывал в Ильменау, как ни обожал он природу тех мест. Понадобилось приглашение герцога отпраздновать там его день рождения в 1813 году, чтобы Гёте решился отправиться туда, где его постигла неудача в служебной деятельности. Однако все же его деятельность в тех местах принесла немаловажный результат: ему удалось привлечь к ответственности мошенничавшего сборщика налогов по имени Грунер; именно благодаря Гёте в округе Ильменау были приведены в порядок вконец расстроенные финансы и система налогообложения. Принесли плоды и его усилия по созданию там стекольных заводов и шерстяной мануфактуры. Так что после новой встречи с Ильменау у него все же были основания написать своему другу Кнебелю 5 сентября 1813 года: «В Ильменау я провел семь очень приятных дней! […] Пожалуй, все доброе, что замысливалось нами и чего мы добивались там, во всех основных чертах там сохранено и продолжено».