Павел Кодочигов - Второй вариант

На берегу отдышались, покурили не торопясь и без опаски - в такой метели немецкие часовые не рассмотрят огоньки цигарок - и еще полежали: не хотелось снова ступать на ненадежный лед. Вперед пропустил. Выпустит ли обратно? Двинулись наконец по своим следам, растянувшись еще более, поползли с великой осторожностью, не дыша, распластываясь на снегу, чтобы хоть этим уменьшить нагрузку на лед. Поднялись, не веря в свое спасение, лишь почувствовав надежную твердь под ногами. Освобождая натруженные шеи, автоматы закинули за спины.

Погода стала еще хуже. Ветер изменился и дул с севера. Снег превратился в крупку. Она больно била по глазам. Шли, отвернув от нее головы вправо, защищая лица руками. Скоро берег, по нему до дома доберутся быстро. От этой мысли и сил вроде прибавилось, и чуть посветлело, показалось Шарапову, будто луна пробила толщу туч и дала ничтожный свет земле. Он оторвал левую руку от лица, чтобы взглянуть на компас, и увидел немцев. Немцы шли левее, и было до них не более десяти метров, иначе бы не рассмотрел их. В белых масккостюмах, с автоматами наперевес.

Вражеская разведка!

Тело стало невесомым, сердце, сделав громадный скачок, застряло где-то у горла, дыхание затаилось. В такие минуты мозг работает с быстротой молнии: "Немцы заметили их раньше. Они подошли с наветренной стороны и находятся в более выгодном положении. Автоматы у них наготове, а огня открывать не собираются, давая этим понять, что хотят разойтись. Он обнаружил их случайно, ребята могут и не видеть. ППШ у всех за плечами, пока их достанешь... Надо пропускать!" Десятки других "за" и "против" пронеслись в голове, и правая рука, впившаяся пальцами в веревку, готовая дернуть ее, замерла, ноги продолжали идти в том же размеренном темпе.

Передний, офицер, поравнялся с Шараповым, смотрит в упор. И другие вцепились глазами. Второй миновал, третий, пятый, седьмой, десятый, двенадцатый. Последний скрылся в ночи.

Разошлись!

Вздохнул полной грудью и, увлекая за собой разведчиков, бросился влево, чтобы оказаться с наветренной стороны. Упал с автоматом на изготовку. В ту же секунду, еще не понимая, в чем дело, залегли все.

Лежал, до рези, до светлых огоньков в глазах всматриваясь в метельную мглу: немцы могли уклониться от боя, не зная, много ли русских, а теперь, убедившись, что силы почти равны, могли и переиграть.

Немцы огонь не открыли, и Полуэкт начал сомневаться, видел ли он их. Спросил у ребят. Они недоверчиво закрутили головами - мало ли что померещится в такую погоду.

- Тогда и мне "померещилось". Рядышком прошли,- возразил Карянов.

Разведчики не поверили и ему. Полуэкт приказал искать следы. Они нашлись и привели к берегу. Метрах в ста от него вражеские разведчики постояли кружком и пошли назад. Похоже, тоже лед проверяли.

Всю оставшуюся дорогу Шарапов шел в подавленном состоянии. Встретились две разведки и благополучно разошлись, как расходятся на многолюдной улице случайные прохожие. Ни читать, ни слышать ни о чем подобном ему не приходилось. Да и возможно ли такое, допустимо ли? Разведчики шли с этими же мыслями и потому просили утаить от Лобатова о случившемся:

- Ему это знать ни к чему.

- Опять яриться будет.

Полуэкт и хотел промолчать, но не смог, и все, как на духу, выложил Лобатову. Ждал, что полезут вверх тонкие брови ПНШ-2 и сломаются в негодовании. Полезли и сломались, но по другой причине:

- Правильно поступил. Молодец! Полуэкт не поверил своим ушам и спросил первое, что пришло в голову:

- А почему немецкий офицер не навязал нам бой?

- Да потому, Шарапов, что он вас тоже в самый последний момент увидел, иначе обошел бы стороной, и понимал, что ты начнешь с него, а умирать дуриком кому хочется? Побили бы друг друга гранатами, порезали автоматами и все на льду остались. Пронесло вас от такой беды, что ты и не представляешь.

Полуэкт недоуменно помаргивал воспаленными, избитыми крупкой веками, виновато улыбался, а Лобатов продолжал:

- Есть такая поговорка: "Умный найдет выход из затруднительного положения, а мудрый не попадет в него". До мудрости тебе далековато, в уме же на этот раз не откажешь. Иди, отдыхай.

Разведчики не спали и встретили командира настороженным молчанием.

- Все в порядке. Даже похвалил,- сказал Шарапов.

- Не может быть! И не ругался?

- Я вам врал когда-нибудь?

Во все еще недоверчивой тишине раздался размеренный голос Вашлаева:

- Лобатов тоже может быть человеком. Почаще бы это случалось. А вообще, утро вечера мудренее. Давайте-ка спать ложиться.

Полуэкт долго не мог согреться, все крючился на нарах и кутал в шинель ноги. Заснул позже всех, и снились ему немцы. Шли они гуськом по льду озера в ясный солнечный день, и было их так много, что последние еле виднелись, а ему отказали и руки и ноги, не мог даже до гранаты дотянуться. Но и немцы не стреляли, проходили мимо, чтобы оставить у себя в тылу и взять в плен живым.

Проснулся весь в поту-Вашлаев только что сменился с поста и вовсю раскочегарил печку. Он.брился. И так ловко у него это получалось, что Полуэкту тоже захотелось попробовать. Пора было и начинать - уже и усы чернели, и о подбородок рука кололась.

Бритва была острой и без порезов не обошлось, но Шарапов остался доволен. С лицом, украшенным бумажными наклейками, показался себе очень даже значительным и взрослым. Несколько седых волосков в висках заметил и совсем обрадовался. Еще позаглядывал в обломок зеркала и чуть не хватил себя по лбу: день рождения у него сегодня!

Сказать ребятам? Не стоит, пожалуй. Если бы двадцать исполнилось, еще лучше двадцать один - другое дело, пока же лучше помалкивать. А вот домой, в городок Данилов хоть на часок заглянуть, отца с матерью, сестренок повидать захотелось до смерти. И, как наяву, увидел всех, дом свой, недалекий сквер, в котором играл с ребятами в сыщики-разбойники, школу, лыжню, что, поплутав по городу, в лес уводила. Пушка к чему-то самодельная вспомнилась. Смастерил ее с друзьями в летние каникулы после окончания финской войны. На пробный выстрел пороха не пожалели, вместо ядра натолкали в ствол камней и гаек, пыжи забивали поленом и до того усердно, что застряло оно и не вынималось. Побились, потужились с ним и бросили - заряд все равно выбьет.

Пушка бабахнула сильно, весь городок содрогнулся, а она целехонькой осталась. Прибежали милиционеры и конфисковали смертоносное орудие. "Артиллеристы" разбежались и порку от родителей получали вечером, а он даже подзатыльника не схлопотал. Отец уехал в командировку, а мать по-своему рассудила: "Что мне с тобой делать, прямо и не знаю,- начала советоваться с ним.- Нравится мне, что ты всем интересуешься - пригодится когда-нибудь, но почто же вы, дурьи головы, пороха-то столько натолкали? Сыпанули бы немного, и ладно. Все равно бы бабахнула".- И, задумавшись о чем-то своем, забыла про него.