Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха

Советские войска, зализав раны, выгнали немцев и румын с Кавказа и из калмыцких степей. Они прогнали нас и с Северского Донца. Тем не менее они еще не до конца овладели положением; предпринимая мощные контратаки, мы могли сломить их наступление. Такие города, как Белгород, Харьков и Сталинград, фигурируют во всех рассказах о контратаках немецких войск. В битве под Белгородом приняли участие шестьдесят тысяч солдат. Одним из них стал я. Из лагерей в Силезии прибыли восемнадцать тысяч новобранцев гитлерюгенда: в неравном бою произошло их боевое крещение; треть этих мальчиков лишилась жизни. Я прекрасно помню их прибытие: они шли ровными колоннами и были готовы на все. Некоторые взводы несли знамена, на которых выделялись золотые буквы надписей: «Молодые львы» или «Мир принадлежит нам».

Появились на фронте взводы автоматчиков; пехотные полки, патронташи у которых были наполнены патронами, а на поясе висели гранаты; моторизованные бригады со всем своим тяжелым снаряжением. Повсюду были солдаты, и в течение следующих трех-четырех дней они все прибывали…

Затем все затихло. Нас распределили по полкам, подразделениям и ротам, каждому указав точное место назначения. Мы и понятия не имели о готовящейся атаке, но участвовали в приготовлениях к ней, думая, что выполняем обычную воинскую работу.

Как и в прошлом, мы с товарищами стали мальчиками на побегушках: нам вспомнились прежние дни учебы. Стояла удушающая жара, сухая желтая трава степи не удерживала пыль: от малейшего дуновения ветерка она засыпала глаза.

Вечерами мы разжигали костры, вели беседы или заводили песни. Времени, чтобы переписываться с Паулой, было предостаточно, и теперь я только и думал, что о ней.

Однажды вечером нас собрали и роздали боеприпасы. Каждый солдат получил по 120 патронов и по четыре гранаты. Десять человек — девять солдат под командованием офицера — составили наступательный отряд. Пулеметчиком был Гальс, помимо него при пулемете был еще один солдат. Мы получили ружье, еще два гренадера — автоматы. Кроме этого нас нагрузили ящиками, наполненными гранатами. В полном молчании, приняв все меры предосторожности, мы прошли в убежище, находившееся близ крупной фермы, прямо перед линией фронта. Бронетанковая бригада дивизии «Великая Германия» находилась рядом: тракторы притащили танки «тигр» и тяжелые гаубицы. Их замаскировали настоящими и искусственными листьями. Мы отметились у служащего, сидевшего за столом. За другим столом лейтенант изучал карту; его окружили офицеры танковых отрядов и фельдфебели. На краю леса я увидел широкие траншеи коммуникаций, которые вели к линии фронта. Думаю, у всех у нас возникла одна и та же мысль: вот оно, началось. Вокруг занимали позиции другие подразделения.

Нас, взвод пятой роты, направили по ходу сообщения, изгибавшемуся под прямым углом. Траншея вела к низкому кустарнику. Саперам пришлось здорово попотеть, пока они прорыли эти изгибы. Повсюду — солдаты из разных подразделений: они углубляли и совершенствовали блиндажи. Дело шло к шести вечера, и дневная жара спала.

По траншее мы выбрались из леса и пошли вдоль холмов, окаймленных деревьями. Дорогу нам показывал офицер, не отрывавший глаз от карты. Мы повернули направо и снова оказались под деревьями: здесь еще стояла жара. Повсюду толпились солдаты: они искали позиции. Наконец мы подошли к блиндажу, в котором битком набились молодые солдаты из гитлерюгенда.

— Стоять! — рявкнул офицер, который вел нас. — Здесь вы разделитесь на группы и займете позиции согласно приказу. Фельдфебель вам объяснит, что делать.

Он отдал честь и оставил нас с ребятами из гитлерюгенда, которые расселись на земле или на корточках и весело болтали. Я пошел к Гальсу, который положил «МГ-42» и стирал с лица пот.

— Проклятье, — выругался он. — Лучше бы мне оставили винтовку. Этот пулемет весит целую тонну.

— Я с тобой, Гальс. Нас, кажется, определили в один и тот же взвод.

Мы сравнили ладони левой руки: на обеих виднелся штамп: «5 Р. 8», что означало «пятая рота, восьмой взвод».

— Это что такое? — спросил Оленсгейм, который подошел к нам.

— Номер нашего отряда, ефрейтор, — объяснил Гальс. — Если ты не в восьмом, мы тебя знать не знаем. Оленсгейм с опаской поглядел на ладонь.

— Вот черт. Я в одиннадцатом. Ты не знаешь, какова наша задача?

— Я-то нет, — молвил Гальс. — Спроси лучше капрала Ленсена. Он уж наверняка знает, что к чему.

— Мы едем на пикник, — засмеялся Ленсен. Он был недоволен: его звание не дало ему еще доступа к тайнам богов.

К нам подошел парень из гитлерюгенда, прелестный, как спелая барышня.

— Русские в бою держатся вместе? — спросил он, как будто задавал вопрос о футбольной команде противника.

— Еще как. — Гальс напоминал пожилую даму в гостиной.

— У вас вроде есть опыт, вот я и спросил, — оправдывался парень. Мы все были примерно одного возраста.

— Вот что я посоветую вам, молодой человек, — сказал Ленсен. Должна же быть хоть какая-то польза от повышения в звании! — Стреляй в первого попавшегося русского, и не раздумывая. Больших подонков, чем эти русские, нет на свете.

— Русские что, пойдут в атаку? Оленсгейм аж побелел.

— Несомненно, мы атакуем первые, — произнес парень с лицом Мадонны, которого трудно было представить жестоким. Он вернулся к своим товарищам.

— Думаешь, нам скажут, что все-таки происходит? — Ленсен говорил громко, чтобы его услыхал фельдфебель.

— Заткнись, — рявкнул какой-то ветеран, растянувшийся на земле. — Когда всадят тебе свинец в задницу, тогда и узнаешь.

— Эй. — Солдат из гитлерюгенда не смог пропустить этих слов мимо ушей. — Какой ублюдок это так разговаривает?

— Вы бы молчали, сосунки, — пробурчал ветеран. По сравнению с нами он казался стариком: ему было уже за тридцать. Значит, он выносил тяготы войны уже несколько лет. — Мы еще тебя наслушаемся, когда получишь первую порцию.

Солдат из отряда «Молодых львов» поднялся и подошел к ветерану.

— Может быть, — произнес он уверенным тоном студента, изучавшего право или медицину, — вы объясните свое пораженческое настроение, которое подрывает всем боевой дух?

— Да пошел ты… — проговорил тот.

Цветастая речь парнишки его нисколько не тронула.

— Боюсь, я вынужден настаивать на ответе, — не унимался молодой солдат.

— Я уже сказал: вы — стадо баранов. Пока не получите по зубам, думать не начнете.

Еще один солдат из гитлерюгенда подскочил к ветерану словно ужаленный. Он был крепко сложен, а в глазах цвета стали сквозила непреодолимая решимость. Я думал, он кинется на ветерана, который даже не посмотрел в его сторону.

— Говоришь, мы маменькины сынки? — Его голос был таким же внушительным, как и вид. — Мы несколько месяцев проходили учения, так что не ты один крутой. Нас всех испытали на выносливость. Рюммер. — Он повернулся к товарищу. — Ударь меня.