Сергей Колбасьев - Река

И, кроме того, отлично пообедал, а на скатерти кают-компанейского стола, совсем как на многокрасочной рекламе какого-нибудь английского журнала, стоял граненый графин с густым портвейном, полная до краев рюмка и открытая коробка сигар.

- Боже, храни короля! - прокричал висевший в клетке попугай и неожиданно добавил: - Устррицы! Огуррцы! Прррохвосты!

- Замолчи, - сказал командир монитора М-25 капитан-лейтенант Майкл Дальрой, но попугай презрительно рассмеялся.

Тогда Дальрой, не оборачиваясь, открыл крышку стоявшего рядом с диваном граммофона, пустил пластинку, и сразу в кают-компании зазвенели тоскливые шотландские волынки.

- Теперь он оставит нас в покое. Этого он не любит.

Улыбнувшись, Штейнгель осторожно поднес рюмку к губам. Лейтенант Дальрой ему определенно нравился. Он был находчивым мужчиной.

И портвейн был отменный, и вообще следовало признать, что ему, мичману барону Штейнгелю, в службе везло. Благодаря своему знанию английского языка он был назначен для связи на речную флотилию и теперь, вместо того чтобы ползать по грязи в каком-нибудь поганом сухопутном отряде, плавал на благоустроенном корабле, превосходно питался и совершенствовал свое произношение.

- Здорово удирали эти большевики,- сказал он в порядке практики.

- Пароходик? - спросил Дальрой.

- Старая ванна, - ответил Штейнгель, щеголяя знанием разговорных выражений. Обеими руками разгладил свой и без того безукоризненный светлый пробор, оправил галстук и окончательно почувствовал себя офицером флота его величества,

Дальрой опустил газету и поднял глаза:

- А что сделали бы вы, будь вы командиром этой самой старой ванны?

От неожиданности Штейнгель прикусил губу. Такой вопрос был явной резкостью и требовал достойного ответа.

- Я не мог быть ее командиром, капитан-лейчгенант, сэр! - выпрямившись, сказал он. - Ни один честный русский офицер не станет служить предателям своей родины. Этой пародией на военный корабль командует какой-нибудь простой матрос. Самый обыкновенный трусливый убийца.

- Возможно, - согласился Дальрой. - Все же у него хватило храбрости выйти из-за косы нам навстречу.

Нет, разговор принимал определенно нежелательное направление. Его немедленно следовало повернуть в другую сторону. Ссориться с англичанами не имело никакого смысла.

- Все равно, Дальрой. Сопротивляться они не смогут. У нас организованность, дисциплина и семи с половиной дюймовая артиллерия. А что у них? Через месяц мы с вами очистим всю эту реку, а к зиме так или иначе попадем в Петроград. Шикарный город. Мы там превосходно проведем время.

Дальрой пожал плечами:

- К зиме я надеюсь быть в Дублине. Судя по газетам, там тоже будет весело.

Что это могло означать? Конечно, Дальрой был ирландцем, но неужели он мог оказаться революционером?

- Боже, храни короля! - испуганно закричал попугай и захлопал крыльями, и в ответ ему Дальрой снова запустил граммофон.

Это дело следовало со всей осторожностью выяснить и, в случае чего, доложить по начальству. А пока что думать под аккомпанемент шотландских волынок было невозможно, и, надев фуражку и плащ, Штейнгель поднялся по трапу на верхнюю палубу.

- Хелло! - приветствовал его стоявший у поручней судовой артиллерист, младший лейтенант Кларк. - Взгляните, какая красота. - И зажатой в кулаке трубкой обвел горизонт.

Огромное солнце низко висело над зубчатой полосой леса, багровые, фиолетовые, огненные отблески плыли по стеклянной реке, и резкими черными силуэтами стояли боевые корабли флотилии.

- Очень красиво, - любезно согласился Штейнгель, хотя ему самому никогда не пришло бы в голову любоваться закатом. - Очень красиво, только, пожалуй, слишком много красного цвета.

- Это неопасно. - Кларк наклонился к Штейнгелю и кулаком толкнул его в плечо. - Слушайте, я в бинокль рассматривал деревню и обнаружил несколько весьма привлекательных молодых леди.

- Это уже опасно. - И Штейнгель в свою очередь подтолкнул Кларка.

- Моряки не боятся, - торжественно изрек Кларк. - Вот только не знаю, когда наш шкипер соблаговолит уволить нас на берег. Кстати, что он сейчас поделывает?

- Воюет с попугаем. Глушит его граммофоном, когда тот кричит: "Боже, храни короля!"

- Естественно. - И Кларк кивнул головой. - Наш Майкл - отъявленный ирландец. Совсем зеленый, а это вроде ваших красных. И вдобавок редкостный чудак: собирает жуков, в свободное время изучает медицину и имеет семь зубных щеток - по одной на каждый день недели. Но, кроме щеток, у него еще есть крест Виктории, Он одним из первых ворвался в Зеебрюгге.

Кларк о стойку поручня выколотил свою трубку, спрятал ее в карман и, подумав, добавил:

- А вообще он самый чудесный человек на свете.

Штейнгель вежливо кашлянул. Он просто не мог придумать никакого другого ответа. Офицер британского флота считал своего командира революционером и вместе с тем лучшим человеком на свете. Это было совершенно невероятно.

Разрезая огненную воду, по самой середине реки прошел большой моторный катер. Какая-то птица, посвистывая, пролетела над головами, и звонко пробили склянки на соседнем мониторе М-23.

- Хорошо бы сейчас оказаться дома, - неожиданно сказал Кларк. - Я четыре года болтаюсь по всяким морям и, верьте мне, больше не жажду славы.

Штейнгель невольно съежился. Ему почему-то стало холодно.

- Завтра опять будет дождь, - сказал он, чтобы скрыть охватившее его чувство.

Из машинного люка вылезли два человека в промасленных коричневых комбинезонах. Оба на мгновение остановились, равнодушно взглянули на закат и, точно по команде повернувшись, прошли в нос. Наверное, им тоже хотелось вернуться домой.

Но, поймав себя на такой мысли, Штейнгель усмехнулся. Машинисты М-25 могли хотеть чего угодно,- дело от этого не менялось. К счастью, хозяином положения было британское правительство, а оно никогда не стало бы мириться с большевиками.

- И все-таки мы будем воевать, - сказал Штейнгель. - Другого выхода нет. А домой вернемся своевременно. Когда кончим наше дело.

- Возможно, - с новой неприязнью в голосе ответил Кларк и ушел вниз в кают-компанию.

Идти за ним не стоило, а наверху делать было решительно нечего. Попросить катер и, якобы по делам службы, пройти на флагманский корабль "Бородино"? Нет, в штабе тоже не с кем было поговорить.

Хотелось ли ему, мичману барону Штейнгелю, так же как всем этим англичанам, вот сейчас оказаться у себя дома?

Не слишком. Правда, красных в Эстляндии благополучно ликвидировали, но вопрос об имении под Дерптом все еще оставался открытым. И, кроме того, он вовсе не желал становиться гражданином какой-то картофельной республики. Он мог вернуться только в столицу России - Петроград.