Сергей Колбасьев - Река

- Особо большого умственного напряжения не требует, и в этом ее несомненное достоинство, - заявил он, раскладывая на столе зеленый картон с желтым овалом скаковой дорожки. - Как вы, вероятно, догадываетесь, свинцовые лошадки передвигаются не самостоятельно, а при помощи играющих.

В кают-компании канонерской лодки "Уборевич" было полутемно. Фитиль керосиновой лампы, чтобы она не коптила, пришлось изрядно прикрутить.

- Интересно, налетят они завтра или нет, - нечаянно сказал начальник дивизиона Олег Михайлович Малиничев и, чтобы показать, что он не боится, слегка прищурил свои светлые глаза.

Он был изрядно потрясен тем, что случилось за ужином. Неприятельские самолеты налетели раньше, чем он успел добежать до мостика. Одна из бомб разорвалась у самого борта, а другая вдребезги разнесла стоявшую на берегу баню. Он приказал вытопить ее для команды и как раз собирался первым идти париться. И пошел бы, если бы не запоздал ужин.

Он улыбнулся и покачал головой. Ему определенно повезло.

- Бесспорно, - согласился Лобачевский, - чрезвычайно интересно, но все же несущественно. Давайте займемся более важным делом, - и обстоятельно стал разъяснять значение барьеров, применение хлыстов и прочие нехитрые правила игры..

- Жрать охота, - ни с того ни с сего вспомнил начальник распорядительной части штаба тучный и полусонный Бабушкин.

- Это тоже правильно, - подтвердил Лобачевский. - Поэтому за отсутствием хлеба я рекомендую заняться увлекательным зрелищем в подлинно древнеримском вкусе. А чтобы еще добавить вкуса этому зрелищу, предлагаю каждому из играющих внести в кассу по десятке. Первый окончивший получает три четверти, второйчетверть. Возражений нет? Принято единогласно. Джентльмены, выбирайте лошадок.

- Ладно, - сказал Бахметьев. - Давай мне ту, серую в яблоках. - Он был очень утомлен, и ему хотелось хоть как-нибудь отвлечься от надоевших мыслей.

- Деньги в кассу! - провозгласил Лобачевский.

- Это как раз цена фунта картошки, - вздохнул Бабушкин.- Только ее все равно не достать. Я согласен.

- Рискнем, - согласился Олег Михайлович Малиничев. Достал из внутреннего кармана тужурки стянутый резинкой бумажник и на середину стола выложил две новенькие советские пятирублевки, а рядом с собой - измятый царский рубль.

- Неужели брутовский? - спросил Лобачевский.

- Самый настоящий, - любовно разглаживая грязно-желтую бумажку, ответил Малиничев. - Подписи обоих жуликов: Брут и Плеске; и заметьте: номер, как на тройном одеколоне, - два нуля четыре тысячи семьсот одиннадцать. Я за него перед войной двадцать пять целковых дал.

Кассир государственного банка Брут, попавшись на каком-то мошенничестве, повесился, и судьба управляющего Плеске тоже была печальной. Естественно, что подписанные ими рубли пользовались репутацией талисманов и высоко ценились среди карточных игроков.

- Дороговато, - сказал Бабушкин. - В те времена за четвертную можно было лихо пообедать в каком-нибудь хорошем ресторане. Двоим с вином, и до отвала.

Малиничев рассмеялся:

- Вы неисправимый материалист. - Схватил кости и встряхнул их в кулаке. Смотрите! - и, бросив, выкинул две шестерки.

Теперь он был окончательно уверен в своем счастье, и в глазах его светилось торжество. Конечно, только этот самый рубль сегодня спас его от гибели в бане и, конечно, он вывезет его и в дальнейшем.

- Видали? - Но, внезапно насторожившись, быстрым движением спрятал деньги под газеты с объедками воблы. Он услышал шаги на трапе.

Дверь раскрылась, и в кают-компанию вошел комиссар Ярошенко. Его правая рука была забинтована и висела на перевязи. Осколком бомбы ему раздробило два пальца. Он подошел к столу и остановился вплотную перед Бахметьевым.

- Товарищ командир, - сказал он, - сейчас пришло распоряжение начальника дивизиона списать обоих наших рулевых - Слепня и Шитикова. - Голос его звучал тускло и без всякого выражения. Казалось, что он сам не слышал своих слов.

- Как так? - удивился Бахметьев и повернулся к Малиничеву: - Верно?

- По приказанию командующего, - равнодушно ответил Малиничев, но не добавил, что приказание это в значительной степени было подсказано им самим.

- Обоих рулевых? - все еще не верил Бахметьев. - Что же я без них делать буду? Малиничев развел руками:

- Разве командующего переспоришь?

Он предпочел не рассказывать о том, как дело обстояло в действительности. Штабу для назначения на катера нужны были два любых рулевых, но он обоих взял с "Командарма" просто потому, что "Робеспьер" ушел вверх по реке для ремонта, а со своего "Уборевича" он людей отдавать не хотел. Кроме того, тут имелась возможность поддеть нахального мальчишку Бахметьева,

- Впрочем, все это пустяки, - сказал он и зевнул, осторожно прикрыв рот рукой. - Найдете у себя каких-нибудь водников, которые умеют стоять на руле, и как-нибудь там управитесь.

Бахметьев потемнел, но, сделав над собой усилие, сдержался:

- Разрешите завтра лично договориться в штабе?

- Как вам будет угодно, - холодно ответил Малиничев. - Я доложу, что вы отказались выполнить мое приказание.

- Есть! - И Бахметьев откинулся на спинку дивана. Получалось черт знает что. Свое начальство было хуже неприятеля, и в конце концов не хватало силы бороться.

- Я тоже доложу, - тем же бесцветным голосом сказал Ярошенко. Опустив глаза, впервые увидел разложенную на столе игру и не понял: - Это зачем?

- Для того, чтобы приятно провести вечер, - серьезно ответил Лобачевский. - Это увлекательная детская игра. Может, хотите присоединиться?

- Нет, благодарю. - Ярошенко повернулся и, не прощаясь, вышел из кают-компании.

Больше всего на свете Бахметьеву хотелось встать и пойти за ним, но он заставил себя остаться. Взял кости и, бросив их, выкинул три очка. Меньше трудно было, однако все равно нужно было играть.

6

Командующий флотилией, бывший капитан второго ранга Шадринский был рассеян и молчалив. Глядел на волновавшегося Бахметьева и не мог понять, почему тот волнуется. Лично ему все на свете было безразлично, особенно после письма из Штаба морских сил республики.

Он налил стакан воды и молча пододвинул его Бахметьеву. Это был намек, которого тот не понял. Пришлось говорить прямо:

- Потрудитесь успокоиться. Вся эта история выеденного яйца не стоит, Пожевал губами, побарабанил пальцами по столу и добавил: - Ну спишите одного рулевого хотя бы.

- Есть, - обрадовался Бахметьев, но не встал. Почему не встал? Что ему еще нужно было?

- Разрешите, Иван Николаевич, с вами откровенно поговорить?

Шадринский промолчал. Он не хотел ни откровенно разговаривать, ни как-либо иначе. Всякие разговоры ему смертельно надоели.

Бахметьев наклонился вперед: