Виктор Шкловский - Эйзенштейн

Содержание произведения во многом выражает движение, создавшее произведение.

Эйзенштейн разгадывал понятие содержания как нечто такое, что надо «совместно держать», разгадка эта приблизительна. Она выражает не происхождение слова, а новый смысл, в него влагаемый.

Смена содержания – смена выбора материала из мира, законов совмещения, то есть соединения, сопряжения, создание из «лабиринтов сцепления» [23].

Всякое содержание – это создание художественной структуры для нового понимания.

Способ создания новых сцеплений «Октября» иной, чем создание «Броненосца «Потемкин».

Не только время разделяет бунт матросов от восстания в Петербурге.

Художник в короткое время изменил свое понимание мира и захотел сделать произведение более содержательным, показав столкновение разных отношений к вещам, изменения жизнеотношений.

Сергей Михайлович торопился к «Октябрю».

Он не успевал, даже выбросив сон из своей жизни, создать две картины. Он торопился к современности, но время бежало быстрее его, создавая новые противоречия.

Изменялись поэтому методы сюжетосложения, то есть художественного овладения предметом изображения. Изменялся монтаж.

«Октябрь» вызвал самые разнообразные отзывы. Гром аплодисментов покрыл окончание «Броненосца «Потемкин».

Искусство имеет свои подъемы и свои трудности.

Непонимание или неполное понимание почти закономерно.

Часто колеблет критик в «детской резвости» треножник поэзии.

Так с горечью говорил Пушкин, чей памятник стоит среди Москвы, «неколебимо, как Россия».

Мы сейчас принимаем «Октябрь» иначе.

Маяковский считал свою статью «Как делать стихи» только первой попыткой. Он говорил: «Моя попытка – слабая попытка одиночки, только пользующегося теоретическими работами моих товарищей словесников.

Надо, чтоб эти словесники перевели свою работу на современный материал и непосредственно помогли дальнейшей поэтической работе» (1926 год) [24].

Мы этого не сделали, не сделали десятилетия, и мало осталось людей, которые это должны были сделать. Но есть люди – их много, которые это сделают.

Каин был хлебопашцем; вероятно, ему приходилось обрабатывать землю мотыгой. Это тяжелый труд.

Авель был скотоводом, он пас овец.

Обращаясь к богу, Каин положил на жертвенник хлеб и плоды, Авель был рядом и на свой жертвенник положил зарезанную овцу. Огонь сошел с неба на жертву Авеля, это было признаком благосклонности.

Жертвой Каина бог пренебрег.

Люди, которые создавали этот миф, – евреи времени создания книги «Бытия» – сами скотоводы.

Земледельцев Месопотамии они презирали.

Скотоводам нужны дороги для прогона стад, а тут какие-то Каины расковыряли луга и не пускают прогон стад через посев.

В «Шахнамэ» Фирдоуси рассказывается о борьбе землепашцев, работающих на орошенных полях, со скотоводами.

Эта борьба продолжалась в форме борьбы города с деревней.

Сейчас города растут, а количество людей, занятых непосредственно земледелием, уменьшается. Изменяется отношение человечества к миру, характер труда. Эти изменения необратимы.

В древних землях Италии пустеют деревни; на поля крестьяне приезжают из городов на автомобилях.

Машина не все может сделать на поле, но она сокращает количество людей, которые нужны на поле. Крестьяне заменяются сельскохозяйственными рабочими, которые приезжают в деревню на недолгое время.

Будем благодарными собаке, овце, коню, быку. Они недаром занимали место на полях. В степях когда-то ходили дикие овцы; пастух пошел за овцами. Овцы и собака – самые древние слуги человека.

Приход машины на поля неизбежен, но он создает великое переселение народов и новую заботу о земле, которую нужно по-новому холить и удобрять, потому что исконные отношения между травой и животным, которое ее пожирает, возвращая ей в виде навоза удобрение, сейчас порваны и должны быть восстановлены хотя бы частично.

Древний земледелец у нас в России сжигал леса и сеял в золу, потому что он не мог срубить деревья. Иногда лес возвращался обратно. Лес и степь – это тоже сложные взаимоотношения явлений природы и исторических фаз развития человечества.

В Европе и в Америке крестьян стало меньше. Этот процесс необратим, неизбежен, но труден, труден потому, что надо не утратить, а изменить старые навыки; старые отношения человека к земле должны стать новой любовью.

Тот мир, в котором мы живем, мир новый. Если человечество не будет вести себя в нем организованно и будет только сдирать с земли шкуру, оно сможет погибнуть и без атомной бомбы.

Надо сосватать нового человека с землей, без нового развода.

Такыры – глинистые пустыни Средней Азии – следы ошибок человечества, следы неправильных поливок, засолонения почвы. Движение песков, барханы – след неверного хозяйствования. Нельзя сказать даже, что неверного, потому что человечество делало то, что могло, но, вероятно, оно, а не только изменение климата создало Сахару, оно создало песок, движущиеся дюны и растрескавшиеся, как старые, плохо обожженные тарелки такыры.

Песок можно смешать с почвой такыров. Можно и надо восстановить плодородие земли. Надо отвечать за океаны и за внутренние моря, потому что когда мы преграждаем течение рек, то за плотинами ложится на дно водохранилища ил.

Каин должен проинструктировать Авеля – они теперь сговорятся.

Мы давняя земледельческая страна. Дмитрий Менделеев, великий наш ученый, на самом перепаде веков писал по материалам переписи 1897 года в книге «К познанию России»:

«Земледельческо-сельскохозяйственная деятельность людей, составляя великий успех начального состояния человеческого общества, при его развитии, определяемом прежде всего умножением народонаселения (см. мои «Заветные мысли»), непременно должна с течением времени падать в своем большом значении не потому только, что на всех земли становится недостаточно и труда на землю становится все меньше надобным, но и потому, что поприще других видов промышленности (горной, ремесленной, фабрично-заводской, торговой, профессиональной, служебной и многих других видов) неограниченно велико для трудового заработка на пользу, спрос и потребу общую, что отвечает (а не противоречит) врожденному людям стремлению к ничем – кроме личной воли или разве увлечений – не ограниченному размножению. Люди понемногу инстинктивно поняли, что для них когда-нибудь придет – через развитие других видов промышленности и городской деятельности – время освобождения от земельной зависимости, неизбежной для животных, как и для растений, что когда-нибудь, помимо этих последних, сумеют и уловить солнечную энергию и получить – на заводах и фабриках – питательные вещества».