Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы

Известие распространяется по крейсеру; верхняя палуба быстро пустеет, и скоро через фор-люк начинают доноситься взрывы дружного смеха, так странно звучащие среди резкого, металлического лязга рвущихся снарядов неприятеля и глухого гула ответных выстрелов с нашей стороны…

Я спускался туда раза два-три, и по чести скажу — у них было превесело!..

Наблюдая за бомбардировкой, нельзя было не отметить явления для нас весьма благоприятного: стреляли хорошо, но трубки снарядов были неважные. Я тщательно проследил, записывая в книжке, десять серий, снаряды которых ложились на берегу, т. е. при падении ударялись о грунт, и, несмотря на это, из общего числа 76 — не разорвалось 32 (Впоследствии, во время самой войны, японцы устранили этот недостаток, и их снаряды рвались великолепно. (См. «Бой при Цусиме».)).

Стрельба продолжалась весь день. На нее отвечали и с сухопутного фронта и с броненосцев, но проклятая батарейка была так хорошо замаскирована, что сбить ее никак не удавалось.

В 7 ч. вечера пошел дождь, скоро превратившийся в ливень, который с небольшими перерывами продолжался до 11 ч. вечера.

Перед закатом солнца японцы сосредоточили свой огонь на нашем правом центре, а затем, вероятно думая воспользоваться ненастьем, повели на него энергичную атаку. Звуки орудийных выстрелов слились в беспрерывный гул. С фортов светили прожекторами, пускали светящиеся ракеты.

В тот же вечер (мы стояли в проходе на сторожевом посту) пришлось наблюдать любопытное зрелище, так и оставшееся неразъясненным.

Около 11 ч. 25 мин. в море, на SO, милях в 8—10, показался огонек, чрезвычайно быстро превратившийся в огромное пламя, окутанное облаками дыма. Очевидно, горело какое-то судно. В то время как мы, тщательно осматривая горизонт, пытались разгадать, что случилось, — значительно правее пожара, почти на S, блеснул яркий свет, а через несколько секунд донесся глухой удар, точно при взрыве… Это было мгновенное видение, однако же наблюдавшееся десятками людей. После того, как ни вглядывались в этом направлении, как ни прислушивались, — мрак и тишина… Зато на SO пожар все усиливался. Неизвестный корабль горел так ярко, что даже тучи над ним окрасились в багровый цвет. Сам ли он продолжал двигаться, или его постепенно подносило приливным течением — но расстояние явственно уменьшалось.

В исходе 12-го часа видели новый взрыв, на этот раз близ него.

Около 12 ч. 30 мин. ночи, пользуясь его ярко освещенной фок-мачтой, дальномером Барра и Струда, определили расстояние — 50 кабельтовых. В трубу можно было хорошо видеть докрасна раскаленный борт с рядом ослепительно ярких точек — очевидно, иллюминаторы, через которые вырывалось пламя, бушевавшее внутри. Горящий корабль не шел прямо, а дергался вправо и влево, поворачиваясь к нам то лагом, то носом, то кормой. Моряку было понятно, что это незримые во тьме спутники и товарищи пытаются взять его на буксир… В начале 2-го часа ночи эти попытки, по-видимому, увенчались успехом: он медленно пошел влево, т. е. к северу, и в 1 ч. 45 мин. скрылся в направлении к Талиенвану. Батареи и сторожевые суда безмолвствовали…

На мостике «Дианы» шел оживленный обмен догадок и предположений: какой драмы мы были невольными свидетелями?.. За последние дни китайцы упорно доносили о новой, подготовляемой японцами, отчаянной попытке запереть эскадру в Порт-Артуре. Говорили, что теперь брандеры-заградители придут не поодиночке, а группами по четыре, снайтовившись борт о борт цепными канатами. Не они ли это наткнулись на минные банки, которые в предыдущие ночи усердно набрасывались нашими миноносцами?.. Но пожар? Несчастье, неосторожность… Во всяком случае, ясно было, что в эту ночь японцам «не повезло».

Ночью батареи сухопутного фронта изредка постреливали, а 26 июля с 7 час. 45 мин. утра возобновилась бомбардировка города и порта с суши. Канонерки и миноносцы были высланы на внешний рейд, где усиленно работал тралящий караван.

В 9 ч. утра удачный снаряд неприятеля зажег сарай, в котором находились так называемые «расходные» цистерны с машинным маслом (в юго-западном углу Восточного бассейна). Хорошо, что не угодило в самый склад смазочных материалов, бывший рядом. Яркое пламя, увенчанное гигантским облаком густого черного дыма, служило японцам прекрасной точкой прицеливания, и на него они направили всю силу своего огня. Только в этот день им не было удачи. Точно зная направление, они немного ошиблись расстоянием и в течение нескольких часов упорно сыпали снаряды на северный, совершенно пустой и безлюдный склон Золотой горы.

Портовые и судовые команды, работавшие на пожаре, не понесли никакого урона.

Главный склад удалось отстоять, а огненную реку горящего масла из расходных цистерн отвести тут же прокопанной канавой в ложбину, где оно частью сгорело, частью было потушено, т. е. засыпано землей.

К полдню прекратился пожар, а к 1 ч. дня внезапно прекратилась и бомбардировка.

«Пересвету» сигналом было объявлено «особенное удовольствие адмирала». Как сообщали, именно ему посчастливилось наконец «нащупать» и заставить замолчать «проклятую батарейку».

После полдня и особенно к вечеру жаркий бой разыгрался в правом центре. Слабый ветерок, чуть тянувший от N, доносил временами сквозь гул канонады рокот пулеметов и треск ружейной стрельбы. С 10 до 10 ч. 30 мин. вечера наступил как бы период затишья, а затем борьба возобновилась и продолжалась до полуночи с особенной силой. По отрывочным известиям с берега — это дрались за обладание Дагушаном, который несколько раз переходил из рук в руки. В результате на время он оказался ничьим. Мы его очистили, а японцы не могли на нем утвердиться, так как всю ночь мортирная батарея Золотой горы — регулярно каждые полчаса — бросала на его вершину свою 11-дюймовую бомбу. При таких условиях не только что-нибудь строить, но и существовать там было совершенно невозможно.

27 июля с 8 ч. утра «проклятая батарейка», видимо, оправившись и переменив место, опять начала бомбардировку. Огонь ее был по преимуществу направлен на броненосцы, стоявшие в Западном бассейне. Некоторым попало, хотя несерьезно. Опять не повезло «Ретвизану». У его борта стояла баржа с двумя 6-дюймовками, возвращенными с батарей сухопутного фронта. Снаряд угодил прямо в баржу и утопил ее вместе с орудиями. Сам броненосец получил подводную пробоину, по счастью, не опасную, но все же доставившую ему лишний груз в 400 тонн воды, груз, ввиду предстоящего выхода в море и решительного боя, весьма неприятный. Были попадания в башни и казематы. Трое убитых и несколько раненых, в том числе командир (легко). Бомбардировка и ответная стрельба продолжались весь день.

Поздно вечером завязалось горячее дело на правом фланге, но ненадолго. Суда эскадры спешно грузились углем и пополняли запасы. Уже двое суток, как японцы не появлялись со стороны моря и не приходили забрасывать внешний рейд минами.