Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы

Не знаю, те, что находили приметы благоприятными, были ли искренни? Вид у всех одинаково был далеко не веселый.

Я им удивлялся. Я ведь еще не знал того, что им было хорошо известно; я даже о составе эскадры еще не успел расспросить толком, а о степени ее боевой готовности не имел ни малейшего представления. Я был счастлив одной мыслью, что попал на эскадру до её ухода из России! Какие могли быть сомнения? Раз посылают эскадру, значит, она в силах помериться с врагом! Иначе и посылать бы не стоило! Будущее — в наших руках!.. И несмотря на серенький день, на хмурые лица окружающих — на душе у меня пели райские птицы.

Ярко запомнился один эпизод этих проводов.

«Суворов» уже выходил из ворот аван-порта, когда ко мне подбежал мичман князь Ц.

— Это ваши! это ваши! скорей! скорей! — говорил он, тащаменя за руку к левому борту.

Я вышел на площадку левого трапа.

Неподалеку от броненосца, мотаясь на зыби и зарываясь носом, держался небольшой, серого цвета, паровой баркас под инженерным флагом. На палубе, уцепившись за рубку, стояли мой брат и его жена. Он что-то кричал (чего нельзя было разобрать за шумом ветра) и махал фуражкой, а она высоко над головой поднимала свою собачонку Темика, как бы показывая, что и этот малый зверь участвует в моих проводах, хочет со мною проститься…

Какие пустяки, но как они врезываются в память!..

Броненосец прибавил ходу. Серенький баркас спешно юркнул в гавань. Впереди было открытое море…

В этот день тронуться в путь-дорогу так и не удалось. Что-то приключилось с «Сисоем», который застрял в гавани. Кажется, он потерял якорь и его разыскивал. Остались ждать. С выходом из аван-порта суета на броненосце несколько улеглась. Явилась возможность несколько разобраться в вещах, наскоро брошенных в каюту, оглядеться, устроиться и кой о чем расспросить. Среди штабных у меня не оказалось ни одного старого соплавателя, с которым можно было бы поговорить по душе. Правда, старший флаг-офицер лейтенант С. был почти моим товарищем (он отстал от нашего выпуска в 1 — й роте), но после того в течение 20 лет мы встречались очень редко и могли считаться только знакомыми, отнюдь не приятелями… К тому же все они (штабные) имели такой озабоченный вид, что подступиться к ним с частной беседой я не решался. Зато в кают-компании нашлись двое — старший артиллерист и старший механик, с которыми немало пришлось соли съесть на «Донском» и на «России». К ним-то я и обратился за разрешением моих недоумений.

— Почему это взяли с собою «Сисой»? — спрашивал я. — Ваш отряд 18-узловый, а ведь он, дай Бог, на 14!

Старший механик поглядел на меня как-то странно, словно стараясь угадать: шучу я или говорю серьезно?.. Наконец сообразил:

Да!.. Ведь вы прямо из Артура!.. Ну так вот: скорость тут не играет роли; «Сисой» свои 14 даст, а из наших — на «Бородине» при ходе 12 узлов уже греются эксцентрики; что же касается «Орла», то он вовсе не успел сделать положенных испытаний, и на какую его скорость можно рассчитывать (на долгий срок и без поломок в машине) — совершенно неизвестно… «Суворов», «Александр» и «Ослябя» — ну, эти, пожалуй, 15—16-узловые…

Ну, а «Наварин» и «Нахимов» с их пушками в 35 калибров на устарелых установках? «Донской» — эта старая коробка? Я очень его люблю, долго на нем плавал… но куда же ему в бой?..

Да кого же брать-то? Если бы можно было снарядить, прихватили бы с собой и «Мономаха», и «Корнилова», и всякую другую рухлядь! Ведь это все корабли, числящиеся боевыми судами флота! В бумажной войне, которую разыгрывали в тиши кабинетов наши стратеги, все они были на учете, согласно всем данным справочной книжки! Нельзя же теперь, когда началась настоящая война, объявить их хламом!.. Он горько засмеялся…

— Но «Слава»? «Олег»? «Изумруд»? Где они?..Опять взгляд, полный недоумения…

Про «Славу» и говорить нечего — она и через год еще вряд ли будет готова… «Олег», «Изумруд» — не только не начинали испытаний, но даже и постройкой не вполне закончены. Прислали их в Ревель, да в таком виде, что адмирал решительно отказался навязывать себе на шею эту обузу… Говорят — догонят нас в дороге…

А чилийцы и аргентинцы?..

— Ничего не выйдет! — безнадежно отмахнулся он. — Только зря разбрасывают сотни тысяч, если не миллионы, разным авантюристам, которые обещают оборудовать покупку!..

Наступило молчание. Райские птицы перестали петь свои песни. На душе было смутно и тревожно… Не хотелось верить, но беспощадная действительность так ярко била в глаза… Я хорошо знал моего собеседника и в правдивости его слов не имел повода усомниться…

— Конечно… — промолвил я, — если так… приходится брать с собой все, что можно… Будет ли толк? Если бы эти старые корабли были там, на месте, к началу войны, — они могли бы, опираясь на укрепленный порт, принести немалую пользу, выступая против соответственного противника и уклоняясь от встречи с неподходящим… Но отмахнуть конец в 12 000 миль с тем, чтобы в заключение этого похода силой прорываться к своей базе, вступить в бой, инициатива которого будет в руках неприятеля, драться, может быть, с лучшими его кораблями, совершенно свежими, только что покинувшими свои арсеналы… — мало шансов на успех такого предприятия…

И я то же думаю…

Жаль, что в 1901 году этот отряд вернули в Кронштадт…

Вот, вот! — встрепенулся мой собеседник. — Меня прямо злость берет, когда я об этом вспомню! На кой черт вернули? Под предлогом сокращения кредитов на плавание? — Так ведь не все ли равно, где кончить кампанию? Где стоять — в порту под крышей — в Кронштадте или во Владивостоке?.. Говорили — требуется капитальный ремонт, с которым Владивосток не справится… А знаете ли, я прикидывал, что стоили только уголь и смазочные материалы, потраченные на переход отряда из Тихого в Балтийское, не считая других расходов… — больше полумиллиона!.. Если бы эти полмиллиона затратить на расширение мастерских Владивостока, так они бы с успехом этот ремонт выполнили! И «старички», подмолодившись, при первых выстрелах начали бы кампанию! и поработали бы! Можно было бы иметь две эскадры: первую — в Артуре, вторую — во Владивостоке! Ну-ка?.. А теперь?.. Это еще не весь счет к уплате! Этот поход тех же, наскоро отремонтированных кораблей на Восток, поход в военное время, когда мы за все платим втрое, вчетверо, — во что он обойдется? для них же? — миллиона полтора, а то и два!.. Сэкономили!.. Просто привычка! Рутина проклятая: «суда эскадры Тихого океана, требующие капитального ремонта, возвращаются в Кронштадт»… Конечно, могло играть роль и другое соображение: от заказов, работ и заготовок Владивостокского порта под шпиц ничего не перепадет… пропавший процент… А теперь — не пропало! Корабли, может быть, и пропадут, но процент — в кармане!.. Эх!.. — И, как всегда (это была его привычка), рассердившись, он порывисто схватил фуражку и убежал в машину.