Виктор Михайлов - Повесть о чекисте

Бригадир механического цеха, активный член подпольной группы.

— Нет, Иван Александрович, на ходовых испытаниях к одной машине встану я сам, к другой бригадир... Кого ты думаешь поставить?

— Надо бы Михаила Степановича, но после истории с баржей «Мозель»...

— Что за история?

— Два дня назад — меня не было, я ходил в порт на приемку — Сакотта вызвал Михаила Степановича и поручил ему надеть руль на самоходную баржу «Мозель». Берещук посмотрел — вал не подходит к сектору. Приказал вал опилить. Надели сектор, но клиновую шпонку не забили. Ночью слегка штормило, петли поднялись из проушин, и руль пошел ко дну. Сегодня спустился водолаз, но руля не нашел.

— А Берещук признался, что не забил клиновую шпонку?

— Зачем признаваться? Забил. Бригада подтверждает. Плохо, говорит, охраняете объекты! Это Берещук румынскому инженеру...

— Скажи, какой молодчага! Так кого же на «Райнконтр»?

— Думаю, бригаду Ляшенко...

— Не подведет?

— Нет. Ты к нему присмотрись, стоящий человек, Верно, у Николая Федоровича повадки дерибасовские, и брючки фасон-пижон, и галстук — чистая радуга, и манишка, но под манишкой-то матросская тельняшка! Портрет у парня красивый, вот он о рамочке и беспокоится. Человек с юмором, бесстрашный, настоящий одессит!..

— С такой рекомендацией хоть в райские кущи! Так как же мой план?

— Если ходовые испытания берешь на себя, одобряю.

— Тогда пусть бригада Ляшенко приступит сегодня же. Николая Федоровича ни о чем не предупреждай, на сборке я буду сам.

— Договорились. Да! Сегодня приволокли на буксире «Д-8». Подшипники — в дым! Не слишком ли усердствует Гнесианов?

— Баурат спрашивал меня о причине аварий, я сказал, что конструктивно двигатели никуда не годятся, длинная валовая линия, большие обороты, к тому же команды неквалифицированные, нет специалистов. Вагнер меня поддержал. Баурат — инженер кабинетный, все принял за чистую монету. Натерпелся страху с листовками?

— Страшновато. Плохо только, что листовки из себя неказисты, буквочки кривые, в разные стороны...

— Где достать машинку?

— Ты послушай-ка, что я тебе скажу: старшая дочка Гнесианова, Лариса, принимала заказы на перепечатку. Бывало, идешь мимо их дома (мы ведь соседи), слышишь — стучит на машинке...

— Если только машинка у него есть, все в порядке! — Николай Артурович посмотрел на часы и заторопился: сегодня к десяти ему надо было быть у Вагнера.

К удивлению Гефта, Евгений Евгеньевич был в расстроенных чувствах: он сегодня с утра повздорил с бауратом.

— Понимаете, Николай Артурович, — жаловался он, — майор — легкомысленный, беспечный человек. Покупка материалов проводится бесконтрольно, счета оформляются кое-как. Наличие металла в цехах не контролируется... По отчетам румынской администрации, план перевыполнен, в то же время ни одно судно не вышло из ковша в срок! Я вам очень доверяю, вы талантливый инженер и человек, преданный рейху, но... Вы меня понимаете.

— Думаю, Евгений Евгеньевич, что оккупационные марки стоят рейху ровно столько, сколько стоит бумага, на которой они напечатаны. Поэтому Загнеру марок и не жалко. Тысячей больше или меньше — лишь бы дело шло!

— Да, да, пожалуй, вы правы. Кстати, сегодня у меня круглая дата. Я приглашаю вас на пирушку... — Вот адрес, — он вырвал из блокнота листок. — Будут интересные люди. Приходите!

Гефт поблагодарил и вышел из кабинета. Надо было раздобыть денег. Неудобно же на «круглую дату» явиться без подарка, а шестьсот марок зарплаты давно кончились.

Он подумал и решил наведаться к баурату. Постучал в дверь, но ответа не было. Потянул ручку на себя и перешагнул порог... Загнер спал на диване, китель на нем был расстегнут, очки лежали на столе и рядом дамский носовой платок, надушенный эссенцией розового масла.

На письменном столе он увидел стопку ночных пропусков с допуском на территорию завода и порта. Было очень соблазнительно, но какой-то внутренний голос предостерег его... Почувствовав на себе взгляд, Николай повернулся к Загнеру, тот, близоруко щурясь, смотрел в его сторону, пошарил рукой по столу в поисках очков, нашел их, надел, кряхтя и позевывая, поднялся:

— А, Гефт! — сказал он доброжелательно. — На рождество поеду домой, в Мюльбах, и высплюсь. Просто мечтаю об этом. Что вас привело ко мне?

— Господин майор, я осмотрел буксир «Райнконтр», потребуется значительное количество цветных металлов...

— Нужны деньги?

— Да, две тысячи марок.

— Пишите заявление. За этот буксир вы, Гефт, отвечаете персонально. На ходовых испытаниях я буду сам. — Он наложил резолюцию на заявление. — Идите получайте. Кассир, кажется, на месте.

— Нельзя ли воспользоваться вашей машиной до часа?

— Хорошо. Скажите Беккеру.

Николай разыскал в швейцарской Беккера и передал распоряжение. Прежде всего он поехал в комиссионный магазин.

Помнится еще по студенческим годам, Вагнер собирал датский фарфор.

В комиссионном магазине Николай столкнулся с «чесучевым пиджаком». Пирог узнал его, поздоровался, как со старым знакомым, и спросил:

— Чем могу служить?

— Что-нибудь из фарфора... Желательно датского. «Три волны»...

— Обслужить пер-со-наль-но! — приказал Пирог продавщице. — Мой личный друг!

Положительно, мир тесен: из-за прилавка ему улыбалась Брунгильда.

— Давно вы здесь? — спросил, растерявшись, Гефт.

— Третий день, мой рыцарь. Захотелось красивой жизни, а здесь столько шикарных вещей!.. Вы просили две-три волны, вот, смотрите сюда, женщина выходит из волны — правда, она худышка... — Брунгильда поставила на стойку фаянсовую статуэтку купальщицы.

— Она мне не подойдет.

— Я так и знала... Хотя Глаша тоже худенькая... Кожа и кости...

— Покажите мне вон ту собачку, мопсика...

— Эту? Пожалуйста! Хотите собачку — получайте собачку. Я давно замечала, что разочарованные в женщинах покупают собак...

Это была копенгагенская собачка «три волны». Грустный вислоухий мопс сидел, опираясь на передние лапы.

Мысленно проклиная Вагнера, Гефт заплатил пятьсот марок и сунул покупку в карман.

У Николая был ключ от квартиры Семашко, и он мог прослушать двенадцатичасовую сводку.

— На Болгарскую! — приказал он, но Беккер сладко спал. С трудом разбудив его, он снова дал адрес, пошутив:

— Майор Загнер спит в кабинете, водитель в машине. Где-то вы с шефом развлекались этой ночью...

Беккер, мрачный мужчина с всегда прилипшей к нижней губе сигаретой, шутку не понял:

— Кто развлекается, а кто баранку крутит. Всю ночь хороводился с вашей Лизхен. То их свези в номера, то на пляж — они купаться хотят, то проголодались — в бодегу... За всю ночь глаз не сомкнул.

На Болгарской Гефт остановил машину, проходным двором вышел на Малороссийскую и заглянул во двор: на антенне висело белье, Анастасия Семеновна сидела здесь же на табурете и штопала носки, а Никита Константинович читал. Своим ключом Николай открыл дверь в квартиру Семашко. Он торопился: до передачи сводки оставалось семь минут. Как на зло, медленно разогревались лампы, сел аккумулятор, слышно было плохо, но все же он записал: