Жозеф Кессель - Армия теней

Субъективные мнения и чувства не имеют никакого значения. Правда состоит только в действиях. В часы досуга я хочу какое-то время вести учет фактов, которые я, как человек, занимающий хорошую для наблюдения позицию, могу узнать о Сопротивлении. Позднее, в перспективе, эти собранные подробности составят в целом кое-что и дадут мне возможность вынести суждение.

Я все еще жив.

Провел ночь у архитектора. Меня посетил местный руководитель. Железнодорожник. Бывший секретарь профсоюза. Очень красный. Прекрасный организатор. С верным характером. Если бы у всех групп в стране были бы такие руководители, как этот собранный и решительный рабочий, у нашей политической организации было бы не много хлопот.

Этот человек подтвердил ту плохую оценку, вынесенную мною из телеграмм. Обыски, полицейские рейды, «мышеловки». Гестапо пытается обезглавить Сопротивление. Десять раз оно промахнулось, но, наконец, ударили по явочным квартирам. Раскрыты наши командные посты в Лионе, Марселе, Тулузе и Савойе. Захвачены три радиостанции. Мы не знаем теперь, что происходит на севере, но здесь все очень серьезно. Мой заместитель в командовании группы, мелкий служащий регистратуры, дотошный и неустанный, казнен. Моя секретарша депортирована в Польшу. Феликс арестован.

Лемаск, как оказалось, справляется очень хорошо. В своем бюро он устроил резервный командный пост. Помаленьку, когда все другие провалились, его пост стал очень важным. Лемаск заменил арестованных новыми людьми. Он проявил себя быстрым, энергичным, эффективным работником. Но я не доверяю его нервам. Я вернулся как раз вовремя.

Железнодорожный рабочий посоветовал мне не оставаться слишком долго у архитектора. Слишком многие знают, что он голлист. Это ведь маленький городок.

Сейчас я остановился у барона де В. и живу в прекрасном замке времен Людовика XIII. Поместье включает парк, лес, пруд, богатые и обширные земли. Трудно представить себе более безопасное и более приятное убежище. Мне нужно восстановить свои связи и разработать планы в мирной обстановке. Барон полностью предоставил себя в мое распоряжение. У него своеобразный характер. С длинным носом, потемневшей от солнца и ветра кожей, маленькими жесткими глазками он был похож одновременно на волка и на лису. Его интересовали только свои владения и охота. Бывший кавалерийский офицер, само собой разумеется, держал в страхе жену и детей. Его старшая сестра, старая дева, никогда не снимавшая бриджей для верховой езды, была единственным человеком, кто мог с ним справиться. Барон де В. был заклятым врагом Республики. До войны он организовал из своих фермеров, псарей и охотников целый эскадрон, вооруженный охотничьими ружьями и револьверами, во главе которого намеревался кавалерийской атакой захватить ближайшую префектуру и объявить монархистский переворот. Этот эскадрон, прекрасно организованный и обученный, сохранил до сего дня свою боеготовность. Но теперь он будет действовать против немцев. Оружия вполне достаточно. На земли барона уже приземлилось немало парашютистов. Сам барон не входит ни в какую подпольную организацию, но помогает им всем. Отправив жену и детей спать, он с сестрой садятся на коней и едут подбирать парашютистов.

Именно этому феодалу наш руководитель сектора, профсоюзный секретарь, доверил меня.

Я поддразнивал барона де В. его союзом с революционером. Он ответил:

— Я предпочитаю, месье, красную Францию Франции покрасневшей от стыда.

Новости о Феликсе от Жана-Франсуа.

Феликса арестовали на улице два человека, которые прекрасно говорили по-французски, но были агентами Гестапо. Его допрашивали, но не очень сильно избивали. Так как Феликс не хотел признавать свое настоящее имя, три гестаповца ночью привезли его к нему домой. Жена и маленький сын, запуганные и ничего не знавшие о подпольной деятельности Феликса, сразу же опознали его. Немецкий полицейский бил его на виду у жены и ребенка, пока он не потерял сознание. Потом они начали обыск, перетряхнув весь дом. Феликс пришел в себя, но не шевелился. Ему хватило духа лежать тихо и неподвижно, постепенно восстанавливая силы, как рассказывал Жан-Франсуа, а затем внезапно рванул к окну, пробил ставни и выскочил на улицу. Его комната была на втором этаже. Он растянул связки на лодыжке, но все равно убежал. По улице проезжал велосипедный патруль французской полиции, и Феликс рассказал сержанту, что произошло. Полицейские доставили его к одному из наших людей. Следующий день он провел в одной из наших клиник, следующий — в другой клинике, третий день — в третьей. Только тогда Гестапо потеряло его след. На ноге Феликса теперь только легкий пластырь, и он вскоре совсем поправится. Он просил меня о новом задании. До конца войны он не сможет увидеть жену и ребенка. Он считает, что жена очень на него сердита.

Учитель из Лиона воспользовался своим воскресеньем, чтобы провести две ночи в поезде и доставить мне почту. Он уснул как раз перед тем, как сесть на обратный поезд. Он настолько сильно недоедает, что часто забывает в классе то, чему учит. Что касается детей, то он не решается вызывать их к доске. Их больше не держат ноги. Они падают от голода.

Деревенский священник прибыл в поместье для мессы. Он провел там несколько дней и ночей, посещая одну ферму за другой. — У вас, — сказал он одному крестьянину, у вас есть место, чтобы спрятать троих, отказавшихся ехать на работы в Германию. — Вы, — говорил он другому, — должны накормить еще двух человек. И так далее… Он точно знал, кто что сможет сделать. Кюре пользовался большим влиянием, и люди охотно слушались его. О нем сообщили немцам, и его предупредили французские власти. — Я не могу терять время, — говорил он. — Перед тем, как отправиться в тюрьму, я должен устроить еще три сотни. Для него это стало спортом. Гонкой со временем.

Когда я уезжал, число отказавшихся ехать на работу в Германию достигло уже нескольких тысяч. Теперь их насчитывается уже десятки тысяч. Многие прячутся в деревнях. Но многие бежали в естественные убежища и заполонили «маки» — лесные чащи в гористых районах: в Савойе, в Севанне, чащи Центрального массива и Пиренеев. Так в них образовались целые армии молодых людей. [12]Их нужно кормить, организовать и вооружить как можно лучше. Это новая и серьезная проблема для Сопротивления.

Некоторые группы независимо организовались в общины. Они иногда выпускают газеты. У них есть свои законы: что-то вроде крошечных республик. Другие каждое утро салютуют флагу — флагу с Лотарингским крестом. [13]Следующей почтой в Англию отправятся фотографии таких церемоний.