Фредерик Мортон - Ротшильды. История династии могущественных финансистов

Ротшильды отнюдь не перестали быть «провозвестниками» европейских бирж, но теперь они часто повышали или понижали ставки через посыльного или по телеграфу. В 1873 году венский рынок ценных бумаг начало лихорадить. Это было связано с акциями ряда банков, имитаций успешного банка «Кредитанстальт». Цены на эти акции сначала резко поднимались, а потом падали с катастрофической быстротой. Наконец, на бирже появился агент Ротшильдов. Брокер, желавший как можно скорее продать, приблизился к нему и спросил, не желает ли тот приобрести пакет ценных бумаг на сумму полмиллиона.

– Полмиллиона? – громко переспросил агент. Толпа вокруг замерла. – Да все ваши банки, вместе взятые, сегодня столько не стоят.

Эти несколько слов, подкрепленные авторитетом Ротшильдов, привели к окончательному падению цен. Дюжина псевдобанков исчезла. Таким образом удалось преодолеть банковский кризис 1873 года.

Имя Ротшильд могло не только наводить ужас, но также вдохновлять и вселять надежду. В 1889 году Лондонский дом организовал открытую продажу акций своих рубиновых шахт в Бирме. На следующее утро после объявления лорд Натти не смог въехать на Сент-Суизин-Лейн. Улица, ведущая к Нью-Корту, была запружена народом. Банк впервые выставил на продажу акции горнодобывающих предприятий, и это тут же дало результат. Инвесторы со всего города ринулись вкладывать сбережения в проект Ротшильдов.

Натти с трудом смог пробраться к зданию – кучер и лакей прокладывали ему дорогу в толпе. Однако войти в контору обычным путем оказалось невозможно – все двери были заблокированы людьми. Тогда со второго этажа спустили приставную лестницу – и вот лорд Ротшильд, солидный, бородатый, в котелке, парадном костюме для утренних приемов, с цепочкой и цветком в петлице, торжественно поднялся по ней и проник в свой кабинет через окно, словно ночной вор.

Приставные лестницы лорду не понравились, поэтому в дальнейшем он предпочитал не организовывать публичных распродаж. Ротшильды были и остаются по сей день крайними индивидуалистами – они ведут дела согласно своим представлениям, требованиям и методам. Монархи обычно не устраивают давки на Сент-Суизин-Лейн, и Ротшильды предпочитают одного монарха сотням тысяч лавочников. (Классическим клиентом Банка Ротшильдов считается Леопольд I, король Бельгии. В 1848 году он доверил Французскому дому семейные капиталы на сумму пять миллионов франков. В 1865 году король умер – к этому моменту размер капитала достиг уже двадцати миллионов.)

К несчастью, XIX век подошел к концу – начинался век XX. Королей становилось все меньше, а лавочников – все больше. За счет этой многочисленной клиентуры жирели открытые банки. Но Ротшильды оставались верны себе – Семейство контролировало по крайней мере одно учреждение, основанное на деньги мелких вкладчиков, но никогда ни их симпатии, ни основное направление их бизнеса не сворачивало в эту сторону.

Итак, казалось, Семейство постепенно отходит на обочину деловой жизни, не теряя при этом ни грана своего великолепия. К нему в полной мере относилась поговорка «Солдат спит, а служба идет». Состояние всех ветвей Ротшильдов неуклонно автоматически возрастало – когда они спали, танцевали, упускали выгодные возможности или углублялись в научную деятельность. Ротшильды могли позволить себе все, что Ротшильды могли пожелать. Но риск им наскучил. Вскоре после своего героического восхождения на Нью-Корт Натти высказал свой взгляд на все виды биржевых операций: «Когда в течение дня я говорю «нет» на все предлагаемые мне схемы и предприятия, вечером возвращаюсь домой удовлетворенный и беззаботный».

Один великий герцог спросил однажды Натти, существует ли специальная методика, позволяющая без потерь делать деньги на бирже.

– Разумеется, существует, – ответил Ротшильд, – она состоит в умении продать достаточно рано.

В Вене Альберт часто цитировал своего деда, основателя Дома, Соломона: «Рынок – тот же холодный душ. Надо быстро входить и быстро выходить».

Время шло, и вода в душе становилась все холоднее. Следующие поколения Ротшильдов предпочитали даже не мочить ног. У них появились новые интересы. Они занялись наукой. Старший сын лорда Натти, Лайонел Уолтер, основал гигантский зоологический музей, Тринг. Коллекция музея, которая поддерживалась в прекрасном состоянии, состояла из четверти миллиона экземпляров птиц и двух миллионов насекомых, классифицированных, размещенных на стендах и снабженных подробным описанием. Многие образцы были уникальными, и встретить их можно было только в Тринге. Уолтер, выпускник Кембриджа и первоклассный ученый-натуралист, финансировал научные экспедиции, опубликовал ряд исследовательских работ и издавал научный журнал «Novitates Zoologicae» («Новости зоологии»), который высоко котировался в научной среде.

Коллекция блох, собранная в Тринге, не знала себе равных и привлекала внимание не одних только ученых. Остряки уверяли, что самые ценные образцы обошлись владельцу музея в десять тысяч фунтов, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они сбежали из семейного банка.

Интересы жуков часто не совпадали с интересами бизнеса, о чем явно свидетельствует следующий факт. Уолтер, безусловно, выполнял свои обязанности в банке, но музей требовал всей его энергии, всего времени и, наконец, все больших расходов. Отец выделял ему щедрое содержание, но со временем оно перестало покрывать расходы на приобретение и содержание сотен тысяч экспонатов. Разумеется, Уолтер играл на бирже, но он не освоил самого главного – умения «достаточно рано продать». Результат – деньги пропали. Далее Уолтер не нашел ничего лучшего, как занять большую сумму и в качестве покрытия застраховать жизнь отца, втайне от него, на 200 000 фунтов. К несчастью, коммерческая хватка Уолтера была намного слабее его научных талантов. Он не смог предвидеть всех последствий своего проекта, поскольку не учел самого главного. Страховые компании часто разделяли крупные риски с другими фирмами. В данном случае риск был разделен с Объединенной страховой компанией, основанной Н.М. Ротшильдом, во главе которой стоял сам лорд Ротшильд.

Однажды, просматривая последние отчеты своей корпорации, он обнаружил страховой полис на себя самого, выпущенный собственным сыном. С этого момента Уолтер был освобожден от всех обязанностей в Нью-Корте. Однако впоследствии семейство могло гордиться карьерой таксидермиста Уолтера – он стал первым известным ученым в семье Ротшильд.

Несколько представителей Семейства из поколения Уолтера закончили жизнь трагически. Его брат, Натаниэль Чарльз, и венский кузен Оскар покончили с собой. Брат Оскара, Георг Ансельм, провел последние годы в психиатрической лечебнице. Соперники Семейства решили, что силы его иссякли. Старый лев одряхлел, решили они – и ошиблись. Все, кто попытался фамильярничать с ним, отскакивали окровавленные, со следами мощных когтистых лап. Лев, благодушно развалившийся на диванных подушках, мог, как и прежде, сгруппироваться и нанести смертельный удар.