Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Пароход прибыл в Нью-Йорк 31 декабря 1940 года, в последний день того катастрофического года. Спускаясь по трапу, Сент-Экс понятия не имел, что принесет новый год, но на пирсе в толпе встречающих мелькнуло знакомое лицо Пьера Лазарева, кому он телеграфировал о своем прибытии. Его встречали также несколько журналистов, включая одного от «Нью-Йорк таймс», который пропустил Жана Ренуара, но успешно напал из засады на автора «Ветра, песка и звезд». На вопрос (через переводчика), как долго он планирует оставаться в Соединенных Штатах, Сент-Экзюпери машинально ответил: «От трех до четырех недель, – и добавил: – Сегодня невозможно планировать на три недели вперед». Что он думает о маршале Петене? Он отказался отвечать. Каково отношение французов к Англии? Вызвал ли исход битвы за Британию какое-нибудь официальное изменение политического курса? Нет, последовал ответ, он не слышал ничего ни в неоккупированной части Франции, ни на севере Африки, что могло бы свидетельствовать в пользу такого изменения. С другой стороны, Сент-Экс отметил и позитивные настроения – Франция никогда не объявит войну Англии. Политическая ситуация во Франции? Что ж, он все еще верит в демократию, но не в ту, которую страна знала до войны, приведшую к административной неразберихе и параличу власти в беспрецедентном масштабе. Лучше ли немецкие пилоты, чем французские? Трудно сказать, где найти грань, отличающую качество пилотов от качества самолетов, на которых они летают. Но Германия выиграла войну благодаря своей индустриальной мощи, а не из-за качеств людей или превосходства техники. А Англия? Действительно ли господин де Сент-Экзюпери думает, что немцы могут поставить Англию на колени посредством воздушных налетов? Нет, господин де Сент-Экзюпери так не думает. «Ночные бомбардировки малоэффективны. Они не убедительны, – пояснил он. – Дневные же, с другой стороны, слишком дорогостоящи по количеству потерь, чтобы их можно было поддерживать на высоком уровне в течение длительного периода времени, это не по силам даже немцам. Если бы немцы могли высадиться в Англии, с моторизованными частями и тяжелым вооружением, это дало бы неоспоримый успех, но я не вижу, как они могут это сделать».

В который раз Сент-Экс остановился в «Риц Карлтон», где его нью-йоркский агент Максимилиан Беккер и его издатели Куртис Хичкок и Эжен Рейналь зарезервировали для него номер. Несмотря на их радушие и заботу, Сент-Экзюпери чувствовал себя даже более потерянным и не в своей тарелке, чем после своей авиакатастрофы в Гватемале в 1938 году, хотя Нью-Йорк уже наводнила колония французских экспатриантов, все продолжавшая увеличиваться. Среди них были Андре Моруа, Жюль Ромен, Сент-Джон Перс, поэт (наконец-то осевший в Вашингтоне), Анри Бернштайн, драматург, конструктор самолетов Мишель Вибо, журналисты Робер де Сен-Жан, Женевьев Табуи, Андре Жеро (более известный как «Пертинакс»), Анри де Керилли, Элен и ее муж Пьер Лазарев, не говоря уже о беспорядочной когорте авторов-сюрреалистов и сюрреалистов-художников (хотя это, вероятно, слишком сильно сказано) под предводительством их культовой личности, их папы римского, его вероотступнической безобразности Андре Бретона Первого.

Пьер Лазарев, как было указано, оказался первым французом, с которым встретился Сент-Экзюпери, сойдя на берег, но, когда Пьер услышал, что жизнь свела Антуана с Жаном Ренуаром и что он предлагает позавтракать всем вместе в тот же самый день, Лазарева взорвало: «Что? С Ренуаром? Никогда». В Лисабоне, чтобы снискать расположение властей, не забывайте, это было, в конце концов, в салазаровской Португалии, блестящий директор «Ле гран илюзьон» исхитрился найти способ отречься от любого малейшего намека на радикальные убеждения своего прошлого. Далекий от проявления какой-либо симпатии к коммунистам, он все же задавался вопросом, а не стоило ли прийти к согласию с Адольфом Гитлером, оказавшим услугу Франции, по крайней мере в прекращении еврейского засилья, которое причиняло ему, Жану Ренуару, а также многим другим французам, бесконечные огорчения и неприятности. Лазарев не готов был простить ему этого поспешного и опрометчивого высказывания, подхваченного португальской прессой – хита рекламы режима! Сент-Экс, что для него достаточно типично, встал на защиту Ренуара: «Но, Пьер, он не говорил это всерьез!» – и не успокоился, пока не притащил за руку кающегося Ренуара принести запинающиеся извинения все еще хмурящемуся Лазареву.

Другим французским журналистом, с которым Сент-Экзюпери увиделся вскоре после своего прибытия, оказался Рауль де Росси де Саль, которого моментально уволили из «Пари суар» вскоре после учреждения режима Виши. В отличие от Лазарева, который не знал ни слова по-английски, Саль говорил и писал на этом языке совсем как по-французски, он обзавелся американской женой и жил в Соединенных Штатах начиная с 1929 года. Сент-Экс виделся с ним нечасто после того несчастного случая в Гватемале, и теперь он стремился услышать мнение Росси де Саля о сложившейся в Соединенных Штатах ситуации, тот же интересовался его впечатлениями о происходящем во Франции.

«Физически он в порядке, – отметил Росси де Саль в своем дневнике (позднее изданном под названием «Создавая вчера») после их первой встречи, – но сейчас он еще больше, чем когда-либо, походит на птицу, стремящуюся спрятать голову под крылом. Он, если можно так выразиться, потрепан войной. Трудно обобщить все сказанное им».

«Немцы упиваются своей полной победой. Они – как люди, нашедшие локомотив в своем саду…»

«В Париже ощущается непреодолимый барьер между немцами и французами. Немцы словно превратились в невидимок.

Никто не смотрит в их сторону, и это заставляет их чувствовать себя очень неудобно».

«Если бы правительства Виши не существовало, то его следовало бы придумать. Это – двусмысленность, под прикрытием которой кое-что чрезвычайно важное имеет возможность развиваться…»

«В нации пробудилось чувство национальной гордости. Его не существовало начиная с 1914 года. Всюду можно заметить признаки этого пробуждения».

«Все же, – продолжает де Саль, – сам Сент-Экзюпери пребывает в растерянности. Он не знает, что делать. Он не уверен, встанет ли Франция с колен, но из-за самой природы полного поражения восстановление возможно. Полупоражение, как он считает, продлило бы распад еще на несколько лет, и через десять лет уже ничего не осталось бы. Так как крах для страны наступил стремительно, без каких-либо промежуточных стадий, восстановление вероятно. В каком направлении и в какой форме? Он этого не знает. Сент-Экзюпери признает, что ключ к проблеме находится в Соединенных Штатах, но очевидно, что Виши занижает американские потенциальные возможности. Они думают масштабами производства: семь сотен американских самолетов в месяц в январе по сравнению с двумя или тремя тысячами немецких машин. Это смешно. Но Виши находится на опасном пути, когда основывает свои расчеты на недостаточной мощи США.