Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Впоследствии составленный текст сообщения следователей США указывает, что «Лайтнинг-223» вылетел из Поретты в 8 часов 45 минут с заданием по картографии к востоку от Лиона. Дюрье видел, как Сент-Экс слегка кивнул ему, когда Дюрье накрывал плексигласовый фонарь кабины, колодки были выдернуты из-под колес механиком, «лайтнинг» рванулся в конец взлетно-посадочной полосы для последующего взлета. Для заместителя офицера по боевой подготовке это была обычная работа, и никому не приходило в голову – ни ему, ни механику, – что они станут последними двумя людьми, видевшими Сент-Экзюпери живым.

Летная техника, которую практиковали Лельо и его подчиненные, была проста: следовало подняться на высоту, где тепловой след «лайтнинга» становился видимым, а затем снизиться на 500 или 1000 футов ниже, где след исчезал. Двигаясь ниже следа пара, пилот мог лучше разглядеть врага, когда немецкий истребитель поднимался вверх, чтобы напасть на него. Поскольку «лайтнинг» летал быстро, то если «мессершмитт» или даже более быстрый «фокке-вульф» шел на перехват со своим коброподобным ударом, он не сумел бы этого сделать, не распушив белый «свадебный шлейф», более заметный в зеркале заднего обзора, чем чернота истребителя.

Пилотам следовало поглядывать в зеркало заднего обзора каждые пятнадцать или двадцать секунд, чтобы удостовериться, все ли чисто позади них. В начале полета это было обычным делом, но трудности возникали, когда пилот приближался к цели. Обычно ему приходилось качнуть крылом, дабы, так или иначе, удостовериться, где он. Однажды, когда лейтенант Анри сказал Антуану: «Майор, я надеюсь, вы смотрите время от времени в зеркало заднего обзора», то ответ Сент-Экса отличался прямолинейностью: «Видишь ли, Анри, я делаю свою работу. Когда я нахожусь над целью, у меня нет времени волноваться о зеркале заднего обзора. Я смотрю вниз».

Сконцентрировался ли Сент-Экзюпери так напряженно на своей цели, что не сумел разглядеть «кобру» (как он назвал «мессершмитты» в «Военном летчике»), подползающую сзади для смертельного удара? Или его подвел двигатель еще раз? Израсходовал ли он кислород прежде, чем смог пойти на снижение? Или его просто «казнила» поломка в системе подачи топлива, вызванная проржавевшей трубкой? Мы никогда не узнаем. Но в полдень, когда радарные экраны должны были увидеть первые признаки возвращающегося самолета, на экранах не появилось вспышки, экраны были пусты.

Расстояние от Корсики до Франции – меньше половины расстояния до Туниса, и Сент-Экзюпери мог вернуться назад к полудню. В 12 часов 30 минут все еще не наблюдалось никаких следов его «лайтнинга». Рене Гавуаль начал нервно расхаживать на поле взад и вперед, поддавшись все возрастающему беспокойству. В 12 часов 45 минут по-прежнему никаких признаков, а в час направили тревожный запрос на пост радарного контроля. Нет, их экраны не определяли ничего, даже уходящего полета! Штаб был приведен в готовность, но никто ничего не мог сделать. Радары не видели ничего в северной части моря, и нельзя было запросить никакой военно-морской спасательной миссии.

Прошло два часа, наступили фатальные 2 часа 30 минут, фатальные потому, что к тому времени топливные баки Антуана опустели, независимо от случившегося. В 3 часа 30 минут пополудни офицер-следователь, Вернон Робисон, покорно заполнил и подписал опросный лист. «ПИЛОТ НЕ ВЕРНУЛСЯ И СЧИТАЕТСЯ ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ… НИКАКИХ СНИМКОВ».

«Настоятель военных пилотов всего мира», пионер, отточивший разум в борьбе с маврами, а мускулы против ветров Патагонии, ветеран, переживший холодные воды Сен-Рафаэля, агонию жажды Ливийской пустыни и зенитную артиллерию Арраса и истребители Генуи, на сей раз не возвратился.

«…И после сорока будьте осторожны на самолетах, на которых вы летаете», – предвидение мадам Пикомесмас, предупредившей Антуана много лет назад. Вероятно, он не забыл то предсказание, но, преданный своей звезде, отказался считаться с ним. В тот вечер, когда полковник Роквел и три его товарища прибыли на виллу повидать своего друга Сент-Экса, их приветствовали лишь двенадцать застывших в молчании мужчин. Никто не играл в карты, не пел песен, не рассказывал историй, а ужин, в котором они приняли участие, насколько все они помнят, стал мучительной трапезой.

Тайна гибели Сент-Экзюпери так до сих пор и остается тайной, и вероятность того, что она никогда не прояснится, теперь слишком велика. Когда новость о его исчезновении впервые просочилась в Алжир, уже спустя несколько дней по городу распространилась странная молва. «Он, вероятно, отправился в Виши». Ему не простили даже его исчезновения и намекали на то, что за ним кроется хитроумное предательство. Местную прессу на какой-то момент взбудоражило сообщение о том, что он не вернулся из своего последнего задания, в газетах появилось несколько статей, посвященных ему, а затем внезапно наступила тишина, словно по мановению дирижерской палочки. Кое-кто решил для себя, что сигнал в который раз поступил «сверху». Другие (и среди них генерал Одик и майор Оливье Мартен, собиравшиеся поужинать с ним как раз вечером 31 июля) пошли даже дальше, убежденные, что Сент-Экзюпери погиб в результате диверсии. Доказательств этого обвинительного предположения обнаружено не было, но, как и внезапное молчание алжирской прессы в августе 1944 года, это ужасное подозрение – проявление типичных миазматических испарений для того болота политических сплетен и интриг.

В первые дни, последовавшие за днем полета, немецкое радио не передавало никаких объявлений, и это не давало оснований думать, будто «лайтнинг» Сент-Экса перехватили истребители люфтваффе. Среди товарищей по эскадрилье мнения разделились, но Гавуаль, Лельо и Дюрье (ограничимся тремя именами) больше склонялись к мысли, что в очередной раз возникли проблемы с кислородным голоданием. Прекращения подачи кислорода всего на шестьдесят секунд на высоте 30 тысяч футов достаточно, чтобы убить пилота, а учитывая, в какой местности Антуан получил задание произвести аэрофотосъемку, скорее всего, его «лайтнинг», в конце концов, разбился где-нибудь на альпийском пике или леднике. Это могло объяснить, почему радары близ Бастии не поймали никаких следов возвращающегося самолета в тот роковой день 31 июля.

Шли годы, ключ к разгадке гибели Сент-Экса так и не находился, пока однажды в марте 1948 года Гастон Галлимар не получил письмо от немецкого пастора, Германа Корта. Тот писал, что незадолго до этого узнал точную дату последнего полета Сент-Экзюпери из статьи в Готтингенском журнале. Просмотрев записи в своем дневнике военного времени, который он вел в период службы в средиземноморском штабе люфтваффе, тогда размещавшемся в Малцезини на озере Гарда, он обнаружил совпадение даты 31 июля 1944 года с датой своей записи. Работа Корта в Малцезини состояла в получении и обработке ежедневных сообщений, поступавших от разведывательных самолетов люфтваффе не только по Италии, но и от двух соседних подразделений люфтваффе, контролировавших Балканы и Южную Францию. «Трибун» – кодовое название для штаба 2-й команды люфтваффе, базировавшейся около Авиньона, а капитан Кант – тот офицер разведки, который передавал по телефону результаты немецких разведывательных полетов к концу каждого дня. Поздно вечером 31 июля, как утверждает Корт, поступила телефонограмма, в которой говорилось о самолете-разведчике союзников, сбитом и отправленном горящим в водную могилу немецким самолетом, который продолжил выполнение своего собственного разведывательного задания, состоящего в аэрофотосъемке Аяччо.