Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Какое-то время казалось, будто тайна гибели Сент-Экзюпери все-таки раскрыта. Но недолго. Оба союзнических самолета-разведчика (Юджина Мередита 30 июля и Сент-Экзюпери 31-го) упали в Средиземное море один за другим в течение двух дней подряд? Это показалось некоторым из их боевых товарищей по эскадрилье слишком странным. Впоследствии посещение пастора Корта прояснило по крайней мере, один из моментов. В июле 1944 года немцы, в ожидании приближающейся высадки союзников в Южной Франции, ежедневно летали на аэрофотосъемку гаваней и прибрежной части Северной Корсики. Самолеты-разведчики обычно сопровождались скоростными истребителями «фокке-вульф». Один из таких истребителей обнаружил «лайтнинг» Юджина Мередита, вышел из строя, сделал «полубочку», перехватил его и расстрелял над морем 30 июля. Мередиту поручалось сфотографировать район по течению реки Дюранс к северу от Марселя, и, на его беду, его маршрут пересекся с немецкими самолетами, направленными (возможно, из Истра), чтобы разведать Аяччо. Аяччо находится более чем на полпути вниз вдоль западного побережья Корсики, тогда как Бастия, откуда Сент-Экс взлетел 31 июля, расположена на северо-восточной оконечности острова. Если бы его послали, как Мередита, фотографировать район к северу от Марселя, его курс мог бы пересечься с курсом немецких самолетов-разведчиков, занятых аэрофотосъемкой Аяччо. Но Сент-Экзюпери получил 31 июля задание лететь над Альпами и Греноблем, и если каким-то образом все показатели компаса оказались неверными и он совершил существенную навигационную ошибку, то оказался бы над французским побережьем где-нибудь между Сен-Рафаэлем и Каннами, добрых 80 миль к востоку от Истра и Марселя, и ни в коем случае не ближе, чем на 50 миль от курса, которого придерживались немецкие самолеты-разведчики и сопровождавшие их истребители.

Хотя Герман Корт настаивал на точности даты своей записи, кажется логичнее предположить, что сообщение от капитана Канта пришло к нему поздно вечером 30-го, во время его ночного дежурства, и что он нечаянно поместил эту информацию на странице 31 июля. Если так, запись зафиксировала факт гибели самолета Мередита и вообще не проливает света на случившееся с Сент-Эксом.

Попытки отыскать капитана Канта, передавшего первоначальное сообщение, не принесли никаких результатов. Но даже если он и отыщется завтра, слишком маловероятно, если после истечения шестидесяти лет он сумеет вспомнить точную дату передачи по телефону конкретного сообщения Корту.

Отчеты военного времени 2-й команды люфтваффе погибли, похоже, во время немецкого отступления из Франции, хотя вахтенный журнал военного времени подразделения, базировавшегося в Истре, сохранился. 30 и 31 июля 1944 года он фиксирует «активную вражескую разведывательную деятельность по всей южной части Франции» без лишних комментариев. Ни слова, как это ни странно, о расстрелянном 30 июля самолете Мередита и, что более объяснимо, ни слова о судьбе «лайтнинга» Сент-Экзюпери на следующий день.

Вероятно, какая-нибудь недоступная долина в Альпах может однажды раскрыть свою мрачную тайну выносливому альпинисту, хотя даже это кажется сомнительным. Но все возможно. Все друзья-летчики Сент-Экзюпери сходятся в одном: он предпочитал для себя именно такой конец. Как Мермоз и Гийоме, следов которых так никто никогда и не нашел, Антуан унес последнюю загадку своей жизни с собой в могилу Его необыкновенное возвращение из совершенно безнадежного полета над Турином и Генуей 29 июня оставило у него ощущение, что он был, как говорят французы, человеком, чью смерть просто отложили на время. Странно не его исчезновение 31 июля – странно, как он оставался жив до этого. Элементарную ошибку допускают те, кто считает его близким к самоубийству, судя по его последним, полным отчаяния письмам.

Дени де Ружмон подошел ближе всех к правде, воспринимая высказываемое Сент-Экзюпери желание умереть как свидетельство настроения, а не стремление или намерение. Есть люди, предчувствующие приближение конца, есть те, кто, подобно Китсу, может оставаться «наполовину влюбленными в успокоение смерти», но это вовсе не означает, будто они собираются свести счеты с жизнью. Самоубийство обычно означает движение «вниз», а гибель Сент-Экзюпери была «восхождением». Оно, совсем как написал его друг Анри Бордо в прекрасной статье, посвященной его памяти, как «смерть воспарившая, воистину улетевшая куда-то вдаль», и, какие бы мысли ни преследовали его самого всякий раз, когда он думал о смерти, его гибель заставляет вспомнить строчки, на которые он однажды наткнулся в молодости:

Вскоре после своего чудесного спасения во время полета в небе Турина и Генуи Сент-Экс сказал Гавуалю, что, если когда-либо что-нибудь случится с ним и он не сумеет вернуться с задания, большую кожаную дорожную сумку, где он хранил свои рукописи, следует отправить в Алжир и передать там его другу Жоржу Пелисье. Гавуаль выполнил просьбу товарища в точности, неосторожно создав запутанную ситуацию, тянувшуюся в течение нескольких месяцев. Обычно все принадлежавшие исчезнувшему летчику вещи, согласно инструкциям, существующим во французских военно-воздушных силах, хранятся на специальном складе и, в конечном счете, передаются его вдове или ближайшим родственникам, когда летчика объявляют окончательно исчезнувшим. Гавуаль предпочел проигнорировать букву закона, сделав особое исключение в пользу своего друга Сент-Экса. Неопечатанная сумка в итоге оставалась у Пелисье в Алжире добрых четыре месяца до того, как за ней прибыл (в январе 1945 года) Жан Лельо, посланный специально из Нэнси по приказу генерала Шассена.

Помимо этой большой кожаной дорожной сумки, которую Антуан возил с собой и на Сардинию, и на Корсику, был еще небольшой фибровый чемоданчик. Сент-Экс оставил его в Нью-Йорке, покидая город в 1943 году. Чемоданчик вернули в Париж Консуэле, когда она возвратилась во Францию в 1946 году, а спустя еще некоторое время два мешка с вещами, принадлежавшими летчику, были официально распечатаны и вскрыты в присутствии адвоката с мольеровским именем Турнесак. Нашли несколько пар носков и рубашку, четыре черные перевязанные папки с машинописным текстом «Цитадели», пять записных книжек, где Антуан долгие годы тщательно записывал свои мысли по тому или другому вопросу, и множество различных бумаг. Среди них оказалась стопка листов с текстом, отпечатанным на ротапринте, и сначала все приняли ее за отдельный фрагмент «Цитадели», но, как выяснилось, в Касабланке один из почитателей иезуитского прелата Тейара де Шардана вручил отпечатанные на ротапринте страницы Сент-Экзюпери.