Лестер Хемингуэй - Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель

– Я полагаю, по второй птице ты выстрелил чуть ниже. Попробуй взять другое упреждение и всегда продумывай, куда бы ты полетел, если был птицей. Почти всегда они летят к ближайшему укрытию. Ей нет необходимости улетать от тебя. Так что думай как птица, и у тебя будет больше добычи. К тому же охота станет более впечатляющей. Смотри, собака еще что-то почуяла!

Мы продолжили свой путь через поле. К обеду, когда закончили готовить сандвичи, мы успели обойти несколько болот. Мы перелезали через какие-то изгороди, прыгали через большие канавы и добыли четырнадцать птиц. А сандвичи – это просто мечта охотника! Я спросил о том, где ему удалось достать куски мяса такого огромного размера.

– Это лосиный бифштекс с нашей последней охоты на западе.

– Но кто-нибудь мог его порубить?

– Производится только в большом экономичном размере.

Он подмигнул и снова набил полный рот. Хлеб был домашней выпечки, а сандвичи получились из мелковолокнистого мяса толщиной полдюйма и по меньшей мере в фут шириной.

После полудня нам несколько не повезло с молодой собакой. Мы повстречали компанию охотников – троих мужчин. Двое из них были местными жителями. Один нес на плече сумку с добычей. Третий, одетый в чистую куртку, был из города. У него была автоматическая винтовка, но он шел без сумки для дичи. Встреча произошла вскоре после того, как молодая собака эффектно пронеслась мимо, когда мы подстрелили одинокую птицу, упавшую рядом с остальной группой. Затем впереди собаки из низких кустов выскочил американский кролик и помчался прочь по широкой дуге. Собака возвратилась спустя некоторое время с высунутым языком и надеждой на похвалу. Это же была великолепная погоня! Пес просто погнался за кроликом, когда ему надо было сконцентрировать свое внимание на птицах. Когда он прибежал назад, Эрнест нагнулся, схатил его за шкуру на спине и сильно встряхнул.

– Забудь о кроликах… забудь, ты понял меня? Потом он отпустил пса, встал и аккуратно перезарядил ружье.

Другая группа охотников наблюдала за этой сценой. Их собаки находились вдалеке. Очевидно, у них было разрешение охотиться на той же территории, что и мы. Мы были незнакомы, но кивнули друг другу. Один из местных, что был повыше, заговорил:

– У меня как-то была собака, неравнодушная к кроликам. Знаете, как я отучил ее от этого?

– Она из помета этого года. Мы обучаем ее, – ответил Эрнест.

– Моя псина гонялась за кроликами до поры до времени, но потом перестала. Знаете почему?

– Почему же?

– Да всадил в нее с шестидесяти ярдов восьмой номер картечи.

Человек из города начал было хохотать, но осекся. Эрнест только посмотрел на них. Больше мы не разговаривали. Внезапно мы пошли прочь. Я обернулся назад. Они продолжали пристально смотреть нам вслед.

Остальное время после полудня мы охотились на одиночных птиц, разлетевшихся из большой стаи, обнаруженной молодым псом. Вся стая неожиданно вспорхнула вокруг него, когда он в одиночку вышел на место, в то время как более взрослая собака держалась поодаль.

Из разлетевшихся по разным местам птиц мы настреляли еще семь. Эрнест подбил четыре, а я три. Для этого потребовалось много ходить, но молодая собака уже была более сдержанной в своих действиях. Когда перешли на другой конец поля, взрослая сука несколько раз показывала молодому псу, как нужно действовать и куда смотреть, подобно добросовестному посыльному из собачьего банка в момент ограбления.

Мы уже прилично устали и были полны хорошими впечатлениями об удачном дне, когда Эрнест перешел на другую тему разговора.

– Очень трудно объяснить, почему они сделали это, Барон, – сказал он, кивнув в сторону, где мы встретили других охотников, – ты думаешь, что они поступили лучше, но никто не имеет права властвовать над животным и убивать даже с целью наказания. Преследование дичи не что иное, как инстинктивный порыв, и мне будет чертовски приятно, если ты это усвоил, Барон. Чем быстрее ты поймешь это, тем лучше будет результат, как и в других делах. Но эти сукины сыны поступили по-своему…

Он нашел тропинку, и мы пошли назад к автомобилю. Ноги ныли от усталости, царапины от колючек причиняли боль, и добыча была довольно тяжелой. На другом конце большого поля мы заметили собак, намного опередивших нас.

Начало следующего дня выдалось получше. Воздух был холоднее, и земля оставалась замерзшей до десяти часов утра. Тогда мы охотились в районе ферм рядом с большой рекой, и с нами была другая собака. Это был очаровательный рыжий сеттер, выращенный шурином Эрнеста Карлом Пфайффером.

По направлению к Миссисипи простирались затопленные земли, что сделало окруженные водой возвышенности просто бесценными для молодых птиц, появившихся на свет прошлой весной. У этого молодняка еще не было опыта выживания взрослых птиц. Но у них были те же потребности. И из-за своего рвения собираться стаями на вершинах выступающей из воды суши, дамбах и на заросших колючим кустарником островках они становились прекрасной добычей.

– Я пойду по этой канаве, а ты по другой, Барон. Мы встретимся на пересечении. Но присматривай за собакой. Она будет учить тебя в мое отсутствие.

Эрнест ухмыльнулся и пошел прочь. Я знал, что не только собака наблюдает за обстановкой.

Я слышал бабаханье его двустволки, периодически раздававшееся в спокойном воздухе. Большую часть времени стрелял только он. Я стрелял из своей одностволки двадцатого калибра. На второй день охоты то ли птицы летали более спокойно, то ли я стал стрелять лучше. В такой прекрасный день звук моего ружья казался позорным грохотом. Но птицы заманчиво и шумно вспархивали, и каждая падала с приносящей удовлетворение изящностью, а мелкие перышки и пух покачивались от легкого ветерка на поверхности воды.

– Пусть все решения принимает собака. У нее – опыт охоты больше, чем у тебя, – сказал Эрнест, когда мы встретились в боковом ответвлении канавы. Я заметил, что эта собака никогда не оглядывается назад и обычно приходит именно к тому месту, где упала подстреленная птица, будь это даже кустарник. – Я охотился с ней шесть недель, – сказал он, – но тебя она тоже уважает. Потому что ты подстрелил птиц, на которых она тебя вывела, когда ты шел и заставлял их покидать убежище. Продолжай стрелять в том же духе, а когда соберешь добычу, то отдай ей головы.

Он нагнулся и погладил рукой по голове молодого пса. Собака возбужденно посмотрела вверх.

– Ты можешь сразить пулей кого-то совершенно спокойно, даже если он пытается убежать. Или поймать кого-то, когда он всеми силами пытается вырваться. Но ты всего лишь ощутишь старые примитивные чувства. Ты тоже это чувствуешь, не так ли, малыш?

– Да, но не всегда. Иногда я хочу, чтобы они спаслись от меня.