Питер Грин - Александр Македонский. Царь четырех сторон света

Судя по огромному жалованью, которое Александр выплачивал в это время, ему было нелегко уговорить своих воинов покинуть вавилонские «котлы с мясом». Кавалеристы получали по 600 драхм каждый (почти годовое жалованье), а остальные – пропорциональные количества, согласно рангам. Всего было истрачено около 2000 талантов, но вавилонская казна окупила расходы.

Сузы, вторая столица персидских царей, находилась примерно в 375 милях к юго-востоку от Вавилона. Равнина, на которой стоял этот город, была чрезвычайно плодородной, но, так как ее окружали горы, там стояла страшная жара девять месяцев в году. В середине ноября, во время похода Александра, начались сезонные дожди. Здесь с армией соединились новые пополнения из Эллады, приведенные Аминтой: 1500 конников и 13 500 пехотинцев, из которых примерно треть была из Македонии. Их прибытие заставило Александра сделать остановку дня на два и внести изменения в структуру войска. В пехоте сохранился территориальный принцип формирования, и был создан новый, седьмой отряд фаланги. В кавалерии же территориальные подразделения были расформированы и созданы два корпуса, в которые включали пополнения на нерегиональной основе. В дальнейшем назначение на должность командиров не было связано с происхождением или старшинством, что давало царю больше власти над командным составом. Такие перемены, вместе со щедрой платой в Вавилоне, говорили о том, что Александр уже столкнулся с, мягко говоря, недостатком энтузиазма в рядах своего войска. Перестройка должна была служить усилению как боеспособности, так и верности армии. Еще по пути в Сузы к Александру прибыл гонец от Филоксена с сообщением о капитуляции этого города. Снова македонская армия была принята по-царски. Самого Александра по прибытии провели в царский дворец, в сокровищницу. Там сатрап Абулит вручил царю около пятидесяти тысяч талантов золотых монет Дария. Кроме того, в сокровищнице находилось до ста тонн гермионских пурпурных тканей, окраска которых не потускнела почти за двести лет. Здесь хранилась вся добыча, вывезенная еще Ксерксом из Греции, кувшины с нильской и дунайской водой, присланные вассалами в знак верности, украшения из золота и драгоценных камней. Если бы Дарий надеялся таким образом соблазнить Александра сказочными сокровищами, чтобы тем временем подготовиться к новой войне, то едва ли мог бы придумать лучшую ловушку.

Но притязания Александра шли куда дальше захвата добычи, которая сама по себе никогда не была для него особо привлекательной. После посещения сокровищницы Александр (и это, очевидно, был продуманный жест) демонстративно сел на трон Дария. Царь Македонии не мог не знать, что это означало смерть для всякого, кроме законного монарха. Старый Демарат из Коринфа пролил слезы радости, увидев это. Однако этот символический жест оказался неожиданно сопряженным с забавным происшествием. Дарий был очень высоким, Александр же несколько ниже среднего роста; поэтому, когда последний уселся на трон, его конечности повисли, не достигнув царской подставки для ног. Один из царских слуг тактично отодвинул подставку и придвинул вместо нее столик. При этом евнух-перс, стоявший тут же, начал плакать. Александр спросил его, что случилось, а тот объяснил, что за этим столиком его прежний господин Дарий обычно ел. Александр, не желавший нарушать ахеменидских религиозных табу, хотел отодвинуть стол обратно. Однако Филота заметил, что это действие царя, совершенное по неведению, следует расценивать как особый знак. Александр, в библейском стиле, превратил стол врага в подставку для ног. Стол был оставлен на месте.

В январе в горах был сильный мороз. Дарий рассчитывал, что македоняне останутся на зимних квартирах в Сузах, а с наступлением зимы снова отправятся в поход, на северо-восток, в Экбатаны, где и находился персидский царь, либо на юго-восток, в Персеполис. Но Александр, умевший воевать зимой, хотел извлечь все выгоды из победы при Гавгамелах и не собирался подарить Дарию целых три месяца, чтобы тот мог собраться с силами.

В середине января македонское войско отправилось из Суз на юго-восток. Единственным персом, разгадавшим намерения Александра, был сатрап Ариобарзан, сумевший после Гавгамел собрать 23 000 пехотинцев и 700 конников. Рассчитав время похода Александра, сатрап занял горное ущелье под названием Сузанские Ворота и соорудил там оборонительную стену. По расчетам перса, если Александр с войском пойдет этой дорогой, то вынужден будет отступить с большими потерями. Если же Александр пойдет в обход по более легкому южному пути, то у персидских властей будет время организовать эвакуацию Персеполиса, а главное – золотого запаса. План Ариобарзана был всем хорош, но имел два недостатка: он считал свои позиции в ущелье неприступными и не учитывал, что Александр может разделить армию.

Пармениона с обозом и тяжеловооруженными подразделениями Александр отправил по главной южной дороге, а сам с мобильным войском отправился в путь по горным дорогам навстречу Ариобарзану. Через пять дней македоняне достигли Сузанских Ворот. Попытка прямого штурма не удалась. У Ариобарзана на стене были метательные машины, а его воины сбрасывали на македонян большие камни и осыпали их стрелами и дротиками. Александр отступил, понеся немалые потери, но захватил пленных, среди которых оказался местный пастух. Он вызвался провести Александра и его людей через труднопроходимый перевал, чтобы они могли выйти в тыл персам.

Хотя предстояло пройти около двенадцати миль, македоняне преодолели это расстояние за день и две ночи. Они достигли своей цели перед рассветом третьего дня. Два сторожевых поста противника были бесшумно уничтожены. После этого затрубили трубы, и Кратер со своими людьми снова начал атаку на стену. В это же самое время Александр со своим отрядом напал на персидский лагерь. После упорной борьбы проход через ущелье был открыт.

И после этой победы путь македонян был нелегким; мешали идти трещины, реки, снежные лавины. Вскоре, однако, до Александра добрался посланец Тиридата, командовавшего персеполисским гарнизоном, он предлагал капитуляцию, но просил, чтобы македоняне прибыли в город поскорее, иначе население может разграбить царскую казну.

Александр велел пехоте двигаться с предельно возможной скоростью, а сам, во главе конницы, совершил ночной кавалерийский бросок и на рассвете достиг реки Аракс. Моста не было, люди царя соорудили его очень быстро из дерева и камней, разрушив дома ближайшей деревни. После этого войско продолжило путь.

Александр вошел в Персеполис 31 января 330 г. до н. э. Для персов это был священный город, сравнимый с Меккой или Иерусалимом. Если бы Александр надеялся занять трон Ахеменидов по местным законам и обычаям, при поддержке персидской знати и жрецов-магов, ему следовало бы здесь, как нигде, проявлять осторожность и уважительность, чтобы не сделать своими врагами тех, в чьем сотрудничестве он нуждался. Однако к этому времени, насколько можно судить, царь уже оставил надежды добиться поддержки своих притязаний персидской элитой. Будучи прагматиком, Александр закрывал глаза на обычные религиозные или идеологические разногласия. Многие персидские вельможи были готовы сотрудничать с ним. Но совсем другое дело – признать его единственным Избранником Ахурамазды. [9]