Питер Грин - Александр Македонский. Царь четырех сторон света

Может быть, поэтому Александр, несмотря на формальную капитуляцию, предоставил своим войскам свободу грабить Персеполис (исключая дворцы и цитадель, где хранились сокровища Дария). Царь произнес перед воинами зажигательную речь о преступлениях, совершенных некогда персами против эллинов, и назвал Персеполис «самым ненавистным городом Азии». Македонянам этого было достаточно, тем более что последний раз возможностью грабежа они воспользовались в Газе. С тех пор, особенно в Вавилоне и Сузах, политика умиротворения, проводимая царем, накладывала на них жесткие дисциплинарные ограничения. Теперь же руки у них были развязаны.

Между тем сам Александр занялся царской сокровищницей, где хранилось не менее 120 000 талантов, накопленных еще со времен Кира Великого. Только в царской спальне содержалось 8000 талантов золотом, не считая золотого виноградного куста, который, как было известно Александру, символизировал «древо жизни» династии Ахеменидов. Эти сказочные богатства должно было использовать для оплаты дальнейших восточных авантюр македонского царя. Если принять за основу фунт стерлингов 1913 г., то Александр получил в Персеполисе примерно 44 000 000 фунтов стерлингов, примерный национальный доход Эллинского союза почти за триста лет.

Теперь господство Александра было обеспечено. Пройдя через заснеженные горы, он оказался в самом сердце империи Дария. Падение Персеполиса открывало дорогу на Экбатаны. С точки зрения здравого смысла Александр, казалось, должен был теперь совершить бросок на север, любой ценой захватить Дария и таким образом завершить затянувшуюся Персидскую войну. Однако поведение Александра снова оказалось непредсказуемым – он оставался в Персеполисе до конца мая – начала июня. Для этого могла быть только одна реальная причина – празднование персидского Нового года. Дав солдатам свободу рук в персидской столице, царь показал своим персидским подданным, что с ним шутить не следует. Однако произвол войск вовсе не был бесконтрольным. Дворцы, храмы, большая палата аудиенций, весь городской комплекс духовных зданий оставались неприкосновенными, и празднование Нового года все равно можно было провести. Александр, очевидно, надеялся, что хоть теперь победит здравый смысл, и его торжественно провозгласят посланцем Ахурамазды на земле.

Но Александр столкнулся с людьми, которые очень всерьез принимали свою религию, в том числе – божественность своих царей. Прошел март, наступил апрель, и стало ясно, что в Персеполисе в этом году не будет торжественного церемониала возобновления царской власти.

Во второй половине мая Александр наконец принял решение: город должен быть разрушен. Он символизировал многовековое господство Ахеменидов и как в религиозном, так и в политическом смысле мог бы стать центром притяжения националистического сопротивления при дальнейшем продвижении Александра на восток. «По-моему, – замечает по этому поводу Арриан, – это было дурное решение». Разрушение Персеполиса лишило царя возможности законным путем стать преемником Ахеменидов. Оно также спровоцировало ожесточенное сопротивление в восточных провинциях.

Поэтому у многих возникло искушение объяснить поджог инцидентом во время пьяной оргии, о котором сами исполнители вскоре пожалели.

Такая версия (или легенда) прочно вошла в историю, изменить ее с помощью каких-либо аргументов трудно. Сюжет таков. Александр во время пира выпил много вина. Таис Афинская, любовница Птолемея, заявила, что будет замечательно, если они сожгут дворец Ксеркса (это снимает первоначальную ответственность с самого Александра). Принесли факелы, и процессия пировавших отправилась во дворец. У его дверей они некоторое время колебались. Тут кто-то закричал, что это было бы деяние, достойное одного Александра. Царь в порыве пьяного энтузиазма и, может быть, желая еще раз почувствовать себя мстителем за Элладу, первым поджег здание. Охранники, прибежавшие с ведрами воды, вместо того, чтобы гасить огонь, наблюдали за происходящим как за потехой. Вскоре вся терраса была охвачена пламенем.

Перед сожжением дворец был основательно разграблен, македоняне вытащили из него почти все мо неты, золото, ювелирные украшения. Они нарочно разбивали красивые каменные вазы, сбивали головы статуй и калечили лица рельефных изображений. «Крестовый поход» эллинов против «азиатского варварства» достиг своего триумфального завершения. На сегодня нам остались только красноречивые следы пожара и то, что уцелело после него. Пламя обожгло сотни глиняных табличек (иначе они бы давно рассыпались в прах), а также глазурь рельефов с изображением процессий времен царя Ксеркса. Покидая дымящиеся развалины, Александр едва ли мог знать, что своим поджогом он обессмертит Персеполис.

Александр с войском вышел из Персеполиса на север в начале июня, оставив необычно большой гарнизон из 3000 македонян. В трех днях пути от Экбатан появился персидский перебежчик с вестью, что Дарий покинул город. Подкрепления, которых он ожидал, так и не пришли, и царь пять дней назад отправился на восток к Каспийским Воротам с бактрийской конницей и 6000 пехотинцев, взяв 7000 талантов из экбатанской сокровищницы.

Македонскому царю приходилось действовать быстро. Перс сообщил, что Дарий намеревается по берегу Каспийского моря добраться до Бактрии, опустошая землю на своем пути. Это могло означать для македонян серьезные трудности в снабжении продовольствием, так как они шли по северному краю большой соленой пустыни. Если бы персам удалось заманить их в безлюдные горы и степи за пределами Гиркании, то там свежая армия сатрапов, знакомая с местными условиями, вполне могла бы нанести им поражение.

В Экбатанах Александр произвел быструю реорганизацию. Сожжение персеполисского дворца ставило точку в эллинском «священном походе» против персов, и, пользуясь этим обстоятельством, царь рассчитался со всеми войсками Эллинского союза. Ему теперь нужна была отборная профессиональная армия, преданная ему одному, готовая следовать за ним куда угодно. Поэтому каждый воин, который пожелал повторно записаться в армию Александра, получал в момент поступления не менее трех талантов. Мало кто мог устоять против такого соблазна. Вся эта затея стоила Александру 12 000—13 000 талантов, и почти столько же было присвоено или растрачено его казначеями, что являлось дурным знаком.

Таким образом, Александр за один день получил наемную армию. Кроме того, ему удалось отстранить Пармениона от военного командования. Старый полководец остался в Экбатанах, как региональный военачальник, перестав отныне возглавлять главный штаб. Александр тактично заверил семидесятилетнего Пармениона, что он вполне заслужил отдых от боевых действий. На Пармениона была возложена задача охранять казну, а также, имея в распоряжении примерно 6000 наемников, держать в повиновении племена Южного Каспия.