Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся

(Под Сталинградом 6-я немецкая армия, имевшая в своем составе несколько подразделений 4-й армии, оказалась окруженной не менее чем семью русскими армиями.)

{7} 21 мая 1948 года я был награжден медалью.

{8} Это был P.K.W. IV или P.K.W. V ("пантера"), но точно не P.K.W. VI ("тигр"), которые в то время еще не появились.

{9} После отступления стало известно, что в нашей колонне множество итальянских политических эмигрантов, состоявших на службе в Красной армии. Их цель - шпионаж и саботаж. В первых изданиях этой книги я приводил довольно длительное отступление, в более поздних изданиях, включая настоящее, я даю только краткое примечание.

Вот что мне рассказал лейтенант Пирелли, адъютант минометного батальона Пасубио, с которым мы месяцем позже встретились в военном госпитале в Леополе.

Когда мы находились в "Долине смерти", к нему подошел один из солдат с заявлением, что обнаружил предателей на одном из пунктов первой помощи раненым. (Я не знаю, о каком из перевязочных пунктов шла речь и упоминал ли я о нем в тексте. Судя по описаниям Пирелли, он помещался в небольшой лачуге, рядом с которой стоял стог сена.)

Сюда в течение нескольких дней подряд перевозили раненых из других перевязочных пунктов, где по утрам находили людей, убитых выстрелами в голову.

Солдат Пирелли сказал, что в помещении он заметил четырех итальянских солдат, появившихся на закате. Они быстро завоевали всеобщее расположение тем, что принесли с собой котелок горячего супа, тут же раздав его раненым, и остались ночевать.

Солдат заметил, что под одеялом они спрятали итальянский автомат, удивился, но никому ничего не сказал.

Ночью, когда неподалеку начали рваться снаряды, один из четверки вытащил автомат и застрелил нескольких лежащих поблизости раненых. Затем кто-то из ходячих раненых вышел на улицу по нужде. За ним следом пошел один из странной четверки с автоматом. Послышалось несколько выстрелов. Тот, что был с автоматом, сразу же вернулся, пряча оружие под шинелью. А раненого, вышедшего по нужде, утром нашли на улице убитым.

Солдат, который рассказал это все Пирелли, клятвенно утверждал, что большинство раненых были в курсе происходящего, но в условиях всеобщей паники и неразберихи на их жалобы никто не обращал внимания.

Пирелли решил немедленно разобраться во всем на месте. Правда, рассказавший ему эту страшную историю солдат был настолько перепуган, что лишь под пистолетом согласился идти вместе с Пирелли, чтобы опознать предателей. Троих арестовали. После короткого допроса было решено отправить их под конвоем к генералу X. Четвертый засел в доме и не подпускал к себе никого, открывая огонь из автомата в любого, кто приближался.

Вооруженный только пистолетом, Пирелли ничего не мог сделать и пошел узнать, какова судьба троих арестованных, которые отказались отвечать на вопросы Пирелли.

Оказалось, что, хотя один из них и признался, что является предателем, по приказу генерала X всех отпустили. С одним из троих, эмигрантом из Милана, Пирелли снова столкнулся совершенно случайно. Миланец был одет очень колоритно: отдельные предметы одежды были из гардероба русского офицера, другие - часть военной формы итальянского лейтенанта. Когда его задержали, он нагло заявил, что накануне вечером лично возглавил атаку русских на одном из склонов.

Пирелли не присутствовал на допросе пленных генералом X и не знал, по какой причине тот их отпустил.

А действительно, почему генерал X отдал столь странный приказ? Возможно, в тех страшных условиях у всех наблюдались в большей или меньшей степени проблемы с рассудком... Честно говоря, мне не хочется высказывать свое мнение по этому вопросу.

Я слышал еще одну неприятную историю, вполне возможно, речь в ней шла именно об измене. Мне ее рассказал лейтенант из 82-го пехотного полка Торино. Он случайно отстал от колонны. Его догнали несколько итальянцев (один из которых сообщил, что тоже прибыл из Палермо, как и сам лейтенант) и попытались его убить. Не ожидавшему нападения лейтенанту спастись удалось по чистой случайности. Вероятно, это были изменники... Хотя не исключено, что обычные грабители.

{10} Я был не прав. В конце 1942 года русские уже не убивали священнослужителей, которые попадали к ним в плен. В конце 1942 года из всех пленных они систематически убивали только немцев. Что же касается итальянцев, венгров и румын, независимо от того, были они священнослужителями или нет, убивали лишь тех, кто не мог идти, поскольку остальных гнали пешком на сборные пункты на берегах Дона.

В подтверждение тезиса о систематических убийствах русскими тех пленных, которые не могли самостоятельно идти, я располагаю свидетельством Марио Педрони, младшего лейтенанта 81-го пехотного полка. Он был взят в плен вместе со 111-м полевым госпиталем дивизии Торино, куда был помещен из-за ранения.

"19 декабря 1942 года. В течение нескольких часов колонна транспортных средств, перевозящих раненых из 111-го полевого госпиталя дивизии Пасубио, безуспешно пыталась пробиться в западном направлении. Русские танки перерезали все главные дороги. Вечером колонна остановилась в небольшой деревне. Требовалось дать небольшую передышку измученным раненым. Двумя часами позже русская пехота в сопровождении танков ворвалась в деревню. Мы находились в таком состоянии, что нечего было и думать об организации отпора многократно превосходящим силам противника. К тому же этим мы только навредили бы сами себе, поскольку находились под защитой Красного Креста, а значит, и международных законов. Но русским, скорее всего, было наплевать на существование международных законов и конвенций. Прежде всего, нас самым тщательным образом обыскали и отобрали кое-какие предметы одежды, без которых невозможно было обойтись в здешнем климате. Затем тяжелораненых отделили от остальных (их было около 150 человек), отвели к стене какой-то хибары и расстреляли. После чего мощные гусеницы "Т-34" завершили это богопротивное деяние, вдавив еще недавно живую плоть в землю. Все произошло очень быстро и буднично. Мы стояли рядом и безмолвно взирали на это зверство, не в силах осознать случившееся. Сразу после этого произошел еще один эпизод, после которого у нас уже не оставалось сомнений в том, в чьи руки мы попали. Около 30 офицеров и солдат, которые продолжали лежать в избе, поскольку не могли стоять на ногах, были безжалостно убиты, а избу подожгли. Очевидно, русские автоматчики пристрелили не всех, потому что, когда пламя охватило строение, оттуда еще долго слышались леденящие душу крики несчастных.

Когда с массовой бойней было покончено, русские построили остальных пленных в колонны и погнали в концентрационный лагерь. Мы шагали через степь в течение четырнадцати дней, причем за это время лишь однажды нам выдали по небольшому кусочку замерзшего хлеба. После этого нас еще восемь дней везли в поезде. На протяжении этого времени наши конвоиры не упускали ни единой возможности продемонстрировать свою жестокость. Десятки пленных, которые больше не могли идти, были расстреляны на месте, а их трупы оставляли на обочине дороги, отмечая таким образом скорбный путь нашей колонны. Путешествие в поезде оказалось отнюдь не легче. В вагоны набивали такое количество людей, что мы могли лишь стоять. Единственной пищей, которую мы ежедневно получали, был крошечный ломтик хлеба. Воды нам не давали вообще. В вагонах стоял адский холод, люди замерзали, гибли от гангрены. Вагоны открывали только один раз в сутки, чтобы выгрузить умерших, которых бросали тут же возле железнодорожной колеи..."