Олег Царев - Роковые иллюзии

«На какое имя мы должны подготовить ваши документы?» — спросил Негрин Орлова, который, по его словам, «подумал секунду, и хотел было сказать: „г-н Блэк"». «Блэкстон! — опередил его Негрин. — Не подойдет?». Орлов вспоминает, что «внимательно посмотрел на Негрина и подумал: «Он сорвал имя „Блэк" у меня с языка!». Затем он проводил Негрина в министерство финансов, где его представили начальнику испанского казначейства Мендесу-Аспе. По словам Орлова, он был единственным испанским чиновником, не считая президента Мануэля Асанья, премьер-министра и министра финансов, кто знал об операции [551].

На следующий день, рассказывал Орлов, он оказался на волоске от смерти, когда испанский военный самолет, который должен был доставить его в Картахену, был атакован и обстрелян немецкими истребителями, сопровождавшими бомбардировщики, которые шли на Мадрид. Сам Орлов спасся только благодаря тому, что его пилот умудрился посадить самолет на секретном аэродроме, расположенном в окрестных горах, откуда он, пересев в автомобиль, вернулся в Мадрид.

«Мне больше не хотелось лететь», — так объяснил Орлов тот факт, что ему пришлось отправиться на автомобиле в дальнюю —300 миль — дорогу до Картахены. На испанской военно-морской базе он встретился с Николаем Кузнецовым, советским военно-морским атташе. Орлов решил довериться ему, не раскрывая, однако, подлинного характера операции, и заставил его поверить, что помощь местных испанских моряков требуется экипажам советских танков для перевозки с испанских рудников никелевой руды, которая является «стратегическим сырьем». Кузнецов договорился с капитаном Рамиресом де Тогорес, командиром картахенской военно-морской базы, чтобы он выделил шестьдесят надежных подводников на пять дней для выполнения особого задания. Их направили на охрану «пещеры Аладдина», полной сокровищ, которая была расположена примерно в пяти милях от базы [552].

Ни на минуту не забывая о приказе Сталина и сознавая, что советские суда задерживаются и обыскиваются итальянскими подводниками, Орлов решил распределить испанское золото между четырьмя судами. Кузнецов распорядился, чтобы капитан каждого советского судна, зашедшего в порты Картахена или Аликанте, являлся к нему, и организовал дело так, чтобы испанский флот рассредоточил на некотором расстоянии от побережья все имеющиеся в наличии военные корабли вдоль границы опасных вод, через которые придется проходить русским судам. В результате возникла необходимость довериться Индалесио Прието, испанскому министру обороны, а поэтому Орлов предпринял рискованный перелет обратно в Мадрид, чтобы доложить о состоянии дел испанскому премьер-министру, немедленно согласившемуся, чтобы Прието и Негрин приехали в Картахену и сделали необходимые приготовления.

Орлов полетел в порт, подвергавшийся жестоким бомбардировкам, поскольку к причалам Картахены только что подошли советские грузовые суда. Невзирая на риск, Орлов лично руководил разгрузкой самолетов и бомб, вспоминая впоследствии об этом как об «одном из своих самых неприятных эпизодов за время испанской гражданской войны». Как только немецкие самолеты начинали налет, испанские грузчики в ужасе разбегались. Одна из бомб угодила в грузовое судно, едва не задев груз боеприпасов, и потребовалось немало времени, чтобы уговорить грузчиков вернуться к работе, причем каждый раз, когда самолет пролетал над базой, приходилось все начинать сначала. После одной вечерней воздушной тревоги толпа портовых грузчиков напустилась на Орлова в уверенности, что этот иностранец является шпионом, подававшим сигналы вражеским самолетам зажженной сигаретой. Он не мог им ответить, не зная тогда еще ни слова по-испански, и его спасло только то, что поблизости разорвалась бомба и враждебно настроенные грузчики разбежались кто куда [553].

Из-за постоянных воздушных налетов переброска золота в доки становилась рискованным предприятием. Двадцати русским водителям-танкистам под командованием комиссара НКВД Савченко было приказано переодеться в испанскую военную форму. Однако такая маскировка не сделала легче пятимильный путь вверх по коварным горным дорогам, который приходилось преодолевать с чрезвычайной осторожностью двадцати грузовикам с выключенными фарами в течение нескольких безлунных ночей. Водителям с трудом удавалось управлять машинами так, чтобы не сорваться в пропасть. У них, по словам Орлова, немели руки после управления непослушными машинами. Прибыв с первым ночным конвоем, который, несмотря ни на что, добрался до места, Орлов стал свидетелем внушающей благоговейный трепет картины:

«Я остановился у входа в пещеру. Передо мной были деревянные двери, встроенные в склон горы. Они распахнулись. При тусклом электрическом освещении я увидел, что пещера забита тысячами аккуратных деревянных ящиков одинакового размера и тысячами мешков, уложенных друг на друга. В ящиках находилось золото, а в мешках были серебряные монеты. Шестьдесят моряков-подводников ждали там наготове. Это было сокровище Испании, накопленное испанской нацией за века! Вся сцена внушала суеверный страх: странная атмосфера пещеры, тусклое освещение и зыбкие тени, таинственные фигуры моряков и их возбужденные черные глаза» [554].

Орлову было ясно, что испанские моряки знали, насколько ошеломляюще ценным было сокровище, которое они охраняли, и он подумал, что они без труда могли бы справиться с его советскими водителями. Это еще больше подчеркивало настоятельную необходимость скрыть, куда направляются слитки, от испанцев, помогавших водителям грузить их в машины. Каждую машину, груженную пятьюдесятью упаковками, приходилось вести вниз по опасной узкой горной дороге ночью в полной темноте. Одна из машин перевернулась, а четыре, свернув не в ту сторону, заблудились, и обеспокоенный Орлов нашел их лишь на следующий день припаркованными на площади в расположенной неподалеку деревне.

На завершение всей операции потребовалось три ночи, поскольку перевозить золотые слитки днем было невозможно из-за постоянных воздушных налетов. Если бы бомба попала в соседнюю пещеру, где хранились тысячи фунтов динамита, испанское сокровище взлетело бы на воздух. Налеты авиации участились настолько, что чиновник из казначейства впал в панику и сбежал оттуда, оставив одного из своих помощников для подсчета ящиков. На вторую ночь забеспокоились испанские моряки, и Орлову пришлось позаботиться о том, чтобы их снабдили вином, картами и проигрывателем с набором пластинок.

«Все пластинки оказались с записями танцевальной музыки — фокстротов, танго, и после еды, во время отдыха, испанские парни удивили меня, танцуя парами с самым серьезным видом, как будто они находились в настоящем танцевальном зале», — вспоминал Орлов, отмечая при этом, что, «несмотря на то что рядом с ними были миллиарды серебряных монет, они скромно играли в карты на арахисовые орешки» [555].