Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды

А оно было уже рядом. Утопающий в тропической зелени кусочек земли, первая маленькая часть Америки, остров из группы Антильских и государство с красивым именем Гренада. Здесь не было причала для таких судов, как наш «Горький», – думаю, нет его и сейчас. Мы стояли на рейде, на якоре, и возили туристов на берег ботами. Меня с «уоки-токи» послали на берег с первым же ботом – организовать прием и высадку. С одной стороны было чуть обидно – многие из экипажа, измотанного непростым переходом через океан, получили возможность махнуть на местные пляжи, представляющие собой живую копию картинки «Баунти». А мне пришлось стоять на берегу, отчитываясь по радио перед вахтенным на судне о прибытии очередного катера. Зато я на всю жизнь наслушался местного фольклора – группка веселых негров устроила перед гостями выступление местного джаз-бэнда, составленного из шести-семи больших железных бочек, служивших совсем недавно емкостями для топлива. Используя палки и собственные ладоши, они наяривали с таким энтузиазмом и так громко, что бедные немцы, восхищенно поцокав языками, тут же торопились подальше вглубь живописного острова. И только я был вынужден слушать эти милые, но несколько однообразные, мелодии несколько часов подряд. Один общительный негр в рваной майке, проникшись доверием, даже предложил мне его заменить, пока он добежит до соседней дюны, чтобы облегчиться, но я не решился.

Я потом следил за судьбой этого чудо-острова – стране не очень везло. Через пару лет тут пришла к власти партия с идеологией, близкой к коммунистической. Ребята быстро установили связи с СССР и Кубой и позвали кубинцев строить современный, якобы гражданский, международный аэропорт, но через несколько лет перессорились между собой и начали друг в друга стрелять. Хуже всего, как всегда, пришлось и без того едва сводящим концы с концами местным чернокожим обывателям, началось что-то вроде гражданской войны. Американцы, недовольные бардаком, творящимся у них под боком, и жалея несчастных гренадцев, высадились на остров и быстренько навели порядок, выкинув возмущающихся кубинцев, на поверку оказавшимися не столько строителями, сколько военными. Сейчас Гренада – член Содружества, живет все так же, главным образом за счет круизного туризма. Картинка с «Баунти» изменилась мало, джаз на пустых металлических бочках по-прежнему ласкает уши приезжих.

Потом мы зашли в Порт оф Спейн – столицу Тринидада и Тобаго, маленький городок в типично колониальном стиле; где – то у меня до сих пор валяется местный доллар с изображением характерной улочки с рядами невысоких домиков.

Заканчивался декабрь. Если вечером или ночью попадал на открытую палубу, то поначалу застывал в недоумении – дело не только в том, что звезды на небе тут были ярче и крупнее, – с каждыми сутками движения они постепенно менялись. Привычные с детства созвездия исчезли, и на тебя смотрели совершенно новые звездные сочетания – вместо Полярной Звезды, к примеру, Южный Крест. Осознать в разгар влажного тропического лета, что где-то дома лежит снег, было не просто, и только очередная дата на календаре да поздравительные радиограммы убеждали, что в Союзе зима. Тридцать первого декабря мы зашли в Ла-Гуайру, городок неподалеку от столицы Венесуэлы Каракаса. Днем была автобусная экскурсия для экипажа – со смотровой площадки был хорошо виден внизу огромный город, уютно лежащий в долине на фоне Анд.

Вечером мы отмечали Новый год по Москве. В мою маленькую каюту без иллюминатора набился народ – редактор Новиков, несколько девочек из службы ресторана, Поппель, пассажирский помощник, ребята из машины, спортинструктор тренажерного зала для пассажиров Боря, знакомый бармен. Стол ломился от всяческой вкуснятины, со спиртным тоже не было проблем, толпа расслабилась. Кто-то, сверяясь с вмонтированным в переборку репитером судового хронометра, прокукарекал за кремлевские куранты, и мы подняли бокалы с шампанским. В Москве и Одессе наступил 1978 год… Так далеко от дома я больше этот праздник никогда не встречал.

Как обычно, народ, подстегнутый алкоголем, потихоньку расползался парами по своим каютам. Наутро выяснилось, что озабоченный старик Новиков чуть не получил за приставания по лбу утюгом от одесситки Нади Алагиры.

– Пинтос он. – с непередаваемыми интонациями, объясняла она потом.

Я, скорее в шутку, пригласил позднее захаживать в гости ее подругу Валентину. Уже заснув, я услышал легкое поскребывание в запертую дверь. Вставать ужасно не хотелось, но было неудобно. Я босиком добрался до двери каюты и повернул ключ. А мог бы и не открывать, извинился бы потом, что заснул – и все дела.

Сегодня мы женаты уже тридцать три года.

А звали его Тупой IV, и на прибитой прямо к дереву цветной фотографии было видно множество орденов, прикрепленных к черному военному френчу с расшитым золотом стоячим воротником, перепоясанному красно-белой лентой. Лицо его было слегка похоже на бурята, упавшего с низколетящего самолета. Видимо, своего короля на Тонга любили и хотели, чтобы каждый попадающий на остров с ним познакомился. Туристов подвозили на катерах с судна, стоящего на рейде, и тому, кто не успевал увернуться, местные девушки вешали на шею гирлянду желтых цветов, не забыв при этом попросить скромные чаевые. Порт, куда заходил «М. Горький», назывался Нукуалофа, а король имел дипломы юриста и искусствоведа Сиднейского университета.

За пару дней до этого мы были на Таити, куда, но уже позднее меня, залетал блудный попугай Кеша. Мы забрели, гуляя, в писчебумажный магазин, находившийся рядом с музеем Ван Гога. В небольшой комнатке среди книжного развала валялся глобус, я взял его, с трудом нашел среди похожих на типографские кляксы остров и потом Москву. Если обнять глобус, приставив палец одной руки к советской столице, а другой к Папеэте, получалось, что они находятся прямо против друг друга на разных концах планеты. Вот занесло…

На остров Бали советские люди в то время практически не добирались. В таких местах увольняться на берег из экипажа никто особенно не рвался, а я, конечно же, полюбопытствовал посмотреть. Вдоль узкой полуулочки-полутропинки, ведущей от моря, местные торговали для туристов фантастическими деревянными поделками. Чтобы отличить обычную деревяшку, выкрашенную краской в черный цвет, от тонкой резной работы из тяжелого эбенового дерева, особого интеллекта не требовалось. Мне очень понравились фигурки сражающихся драконов, которые продавала женщина средних лет, как оказалось, вполне сносно объясняющаяся по-английски. Однако истинную стоимость феноменально вырезанных скульптурок она явно знала, и цена по скромной моей зарплате оказалась совершенно неподъемная.