Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды

…Создавалось впечатление, что паркет в производственном корпусе «Мосфильма» начал поскрипывать при ходьбе еще с момента постройки. Алекс прошел еще немного и постучал в дверь с табличкой «студия «Слово». Фрид сидел в маленькой комнатке слева за столом и перелистывал что-то машинописное. Поздоровавшись, Алекс присел напротив.

Не так много было в нашем кинематографе людей, чья собственная судьба вызывала бы не меньшее уважение, чем их творчество. Таким человеком, к примеру, был известный сценарист, многолетний ведущий «Кинопанорамы» Алексей Яковлевич Каплер, на курс которого во ВГИКе Алекс когда-то хотел поступить. Автор многих сценариев классических советских фильмов, он сумел вернуться в кино после лагерного срока, полученного лично от Сталина за влюбленность юной дочери вождя Светланы в еврея.

Похожая судьба была и у Валерия Фрида, так же как и его будущий соавтор Юлий Дунский, проведшего годы в лагерях по обвинению в подготовке покушения на друга физкультурников во время проезда того по Арбату. Алексу всегда нравилась сама тональность картин, снятых по сценариям Фрида и Дунского: «Жили-были старик со старухой», «Служили два товарища» и многих других. Поэтому мнение главного редактора «Слова» было для него важно. Да и потом… пора было что-то решать…

– По-моему, из того, что я читал на близкую тематику на сегодняшний день… ну вот… на конец 94-ого – ваш сценарий лучший. – сказал Фрид.

– Спасибо, Валерий Семенович.

– Да вы не торопитесь… это действительно серьезная, значимая работа. – он помолчал. – Беда-то заключается в том, что в нашем объединении гарантировать вам ее реализацию в ближайшие два года невозможно. Нету денег, если честно – мы в долгах, найдем ли и когда – не знаю, а вещь эта ждать не может, не должна, во всяком случае. Вы же видите, что на дворе делается. Надо вам что-то предпринимать.

– Ясно. – Алекс усмехнулся. – Уже…

– Да? Кому вы его еще давали? – Фрид с интересом повернулся к нему.

– Носил на пару студий… Всем нравится… Только они тоже сидят сейчас без копейки. государство самоустранилось, спонсоры затаились. Такие времена…

Фрид внимательно посмотрел на Алекса, как будто старался понять его мысли.

– Ладно, Валерий Семенович… я понял… Спасибо.

– Вы только знаете что. послушайте… вы не решайте ничего сгоряча, ладно?.. Времена ведь – категория не постоянная… уж я знаю… а вы – профессионал.

– Конечно. – сказал Алекс. За последние дней десять он слышал хвалебные отзывы о своем сценарии и сожаления, что приобрести его именно сейчас не удастся, уже в третий раз.

На улице дул сильный ветер, и старые деревья сразу за мосфильмовской проходной громко шумели ветками, создавая иллюзию надвигающегося шторма.

– Хватит. – подумал Алекс. – Наверное, уже хватит…

Первые крупные капли дождя упали на пыльный асфальт.

В 1932 году прославленный советский драматург Николай Погодин, создавший так любимые властью «Человека с ружьем» и «Кремлевские куранты», организовал Профессиональный комитет московских драматургов – для творческой и профессиональной помощи литераторам, зарабатывающим на жизнь исключительно литературным трудом. Между прочим, Союз советских писателей был организован лишь два года спустя. О том, насколько оказалась нужна подобная организация, свидетельствует уже сам факт ее существования и сегодня, спустя семьдесят девять лет. Через нее в разные годы прошли и некоторые остаются ее членами до сих пор – Арбузов, Габрилович, Ким, Мережко, Эдвард Радзинский и Марк Розовский, Александр Миндадзе и Михаил Задорнов.

Сценарист Аркадий Инин, нынешний председатель Комитета, вспоминал как-то: «После окончания ВГИКа поступил в Комитет драматургов. Он и только он один на том этапе моей биографии мог дать статус полноправного гражданина общества. Это было чрезвычайно важно: без справки с постоянного места работы ни один человек не мог ни ребенка в школу отправить, ни записаться к врачу в поликлинике. Справка из ПКМД приравнивалась именно к такому документу. Поэтому отношение мое к этой организации самое хорошее.».

Аркадий со всеми его нынешними регалиями, говорят, не жалеет своего времени на эту организацию и сегодня.

А вот признание писательницы Людмилы Улицкой: «В советские времена Комитет драматургов был, может быть, единственной организацией, которая защищала ту маленькую свободу, которая у нас была».

Когда-то для нас, начинающих литераторов, членство в Комитете было спасительным во всех отношениях. Для вступления в творческие Союзы – писателей или кинематографистов – требовались несколько уже осуществленных проектов – пара напечатанных книг или снятых фильмов, что, как правило, не происходило быстро. Между тем в Советском Союзе, не работая, можно было запросто угодить за решетку. Меня, например, утверждая характеристику для поездки на пару недель на море в Болгарию, долго допрашивали на «выездной комиссии» в районном комитете КПСС – где же я, в конце концов, работаю. Ответ – «я пишу» – вызывал у заседающих в комиссии немолодых «представителей трудящихся» одновременно смех и плохо скрываемое возмущение. Осознание того обстоятельства, что работой может быть не только фрезеровка деталей на заводском станке, было выше их интеллектуальных возможностей. Бедный Бродский, привлеченный к ответственности за тунеядство в своем Ленинграде, когда-то всерьез пытался доказать, что сочинение им стихов есть тоже некий труд.

В этих условиях удостоверение Комитета драматургов становилось на долгие годы спасением для многих творческих людей. Кроме того, когда становилось финансово совсем невмоготу, можно было, оформив бюллетень и представив справки о полученных за год гонорарах, получить через Литфонд СССР выплату, доходящую до десяти рублей за день нетрудоспособности, – деньги по тем временам очень большие. Мне это часто и здорово помогало.

В стране тотального дефицита претендовать на ограниченные материальные блага могли лишь трудовые коллективы и общественные организации. Но поскольку желающих был переизбыток, для реального получения доступа к чему-либо требовалась громадная организационная работа, заключающаяся в налаживании контактов с теми инстанциями, которые эти ресурсы распределяли. Назывался этот процесс – «приделать к письму ноги».

Сам факт отправки в соответствующую структуру письменного обращения на бланке Комитета отнюдь не означал, что просьба вообще будет всерьез рассмотрена. Наиболее вероятным был вариант, что спускаясь от вышестоящего чиновника к исполнителю, обращение закончится более или менее вежливым отказом – в связи с «нехваткой ресурсов» или «отсутствием вашей организации в утвержденном годовом плане». Поэтому единственным шансом было добиться личного приема у первого лица и объяснить ему на пальцах всю важность для страны и города существования нашей организации. Крайне важно, конечно, было произвести и личное впечатление на начальство.