Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Людям, находившимся в открытых лодках, уже казалось, что они провели в них всю жизнь. Лодки так часто черпали воду, что скоро она поднялась до уровня банок, на которых дрожали моряки. Днем солнце безжалостно пекло их головы, а ночи были такие холодные, что они, скорчившись, тесно прижимались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Питались моряки корабельными сухарями и водой, причем такие рационы выдерживались на каждом плавсредстве. Позже на подлодке нашли возможность выручить их.

Вечером второго дня мы получили приятное известие. Оказалось, что Морской штаб приказал трем подводным лодкам и «Питону» идти к нам на выручку. Трудно передать, какое мы почувствовали облегчение. На следующее утро мы увидели транспорт снабжения. Никогда еще ни одному кораблю не доводилось встречать такой горячий прием, и час спустя мы с благодарностью махали подводной лодке с палубы нашего нового дома, как только команда «Питона» подняла наши плавсредства.

Мы чувствовали себя волками на нашей первой настоящей трапезе. Еда была восхитительной на вкус, и мы запили ее бренди и кофе. После этого товарищи поделились с нами одеждой и спустили в трюм тюфяки, где люди могли наконец вытянуться во весь рост после стольких часов, проведенных в тесноте. «Питон» представлял собой лайнер, принадлежавший Африканской фруктовой компании из Гамбурга, и по странному совпадению я путешествовал на нем в 1937 году в Англию, чтобы присутствовать на коронации. Мне предоставили ту же каюту, что и в моем первом рейсе на этом корабле.

24 ноября подводная лодка «U-126» закончила дозаправку и с наступлением сумерек ушла, унося с собой наши самые сердечные и добрые пожелания. Для нас, спасшихся с «Атлантиса», выдалась первая по-настоящему безопасная ночь, и в последующие дни мы оказались способны спокойно и трезво оценить недавние события. Однако вскоре после этого мы вернулись в прежнее моральное состояние и вновь задумались, все ли было предпринято для спасения нашего корабля. 25 ноября я сделал следующую последнюю запись в военном дневнике рейдера:

«После успешно выполненного задания, пройдя в море расстояние 160 тысяч километров за 622 дня, «Атлантис» был обнаружен и уничтожен при возвращении домой. Это произошло в тот момент, когда «Атлантис» выполнял функции снабжения, которые не были включены в оперативные директивы рейдера. Горькое чувство, испытываемое нами после потери нашего корабля, еще усиливалось при мысли о том, что мы оставили судно без боя... Хочу подчеркнуть, что за все время выполнения нашей боевой задачи команда моего корабля выполняла свои обязанности охотно и квалифицированно. Экипаж показал, на что способны немецкие моряки даже в самых тяжелых условиях».

Но даже смелые слова не могли в то время избавить меня от мучительных раздумий. Бесконечная цепь вопросов, в большинстве своем безответных, занимали мою голову. Почему моя готовность помочь Мертену припасами должна была непременно иметь результатом вторую операцию снабжения подводной лодки «U-126»? Почему я изменил своей обычной привычке отойти в обществе подводной лодки за 300 километров, чтобы обезопасить себя от нежелательных сюрпризов? Тот факт, что машина с левого борта была неисправна, не мог служить оправданием, так как я мог идти на одной машине с правого борта. Но ускользнули бы мы от самолета с британского крейсера, даже в этом случае? Как я уже говорил, было невозможно ответить на эти вопросы, но в равной степени было невозможно и замалчивать их. Может быть, имело место предательство? Как иначе объяснить появление британского крейсера точно в том месте и в то время, что и наши рандеву с подводной лодкой? Почему команда крейсера отправила в воздух самолет, едва заметив нас? Для начала они должны были бы предположить, что «Атлантис» представляет собой обычное торговое судно. Я не надеялся, что мы когда-нибудь решим эту загадку.

Меня немного утешила радиограмма от гросс-адмирала Редера: «Одобряю ваше решение спасти команду и сохранить маскировку путем затопления своего корабля, когда у вас не было никакой возможности оказать сопротивление». В другой радиограмме, полученной в тот же день, «Питону» предписывалось заправить топливом подводную лодку «U-68» (капитан 3-го ранга Мертен) и подводную лодку «U-A» (капитан 3-го ранга Экерманн) 30 ноября, а также подводную лодку «U-124» (лейтенант Йохен Мор) и подводную лодку «U-129» (лейтенант Нико Клаузен) 4 декабря. Место встречи – у побережья Юго-Западной Африки. После этого корабль должен был вернуться домой со спасенными моряками с «Атлантиса».

Вечером 30 ноября «Питон» встретил подводную лодку «U-68» в точке с координатами 27°53' южной широты, 3°55' западной долготы примерно в 1000 километрах к югу от острова Святой Елены. Прошло всего две недели с тех пор, как Мертен был моим желанным гостем на борту «Атлантиса», и вот мы снова встретились – я в качестве спасенного на борту чужого корабля, а он после успешного рейда на Уолвис-Бей и Кейптаун. Подлодка «U-A» появилась только на следующее утро на рассвете, вызвав тем самым задержку, которой суждено было повлечь за собой катастрофические последствия. В помощь впередсмотрящим «Питона» приставили опытных матросов с «Атлантиса», но командир «Питона» не посчитал необходимым поместить наблюдателя на топ мачты, как это сделал бы я. Согласно прогнозу, ожидалась изменчивая погода, поэтому было решено не идти дальше на север ввиду того, что плохая погода могла бы помешать перегрузке торпед.

1 декабря в 15.30, как только подлодка «U-63» начала принимать на борт продукты, один из моих впередсмотрящих доложил о медленно приближающемся к нам трехтрубном корабле с расстояния примерно 30 километров. Корабль быстро идентифицировали как крейсер. Матрос, находившийся в «вороньем гнезде» в двух метрах над головой моего впередсмотрящего, ничего не заметил.

Операции по доставке грузов на подлодку были немедленно прекращены, канаты выбраны, топливные шланги отключены, и резиновые ялики отчалили. «Питон» набрал экстренную высокую скорость и пошел на юго-восток. Потребность в столь резких изменениях в режиме работы вынудила судно выпустить большой клуб черного дыма, который, должно быть, привлек внимание противника, так как крейсер внезапно изменил курс и устремился вслед за нами на высокой скорости. Было бы лучше, если бы «Питон» стартовал на более низкой скорости, чтобы дымить не так сильно, но за это нельзя винить капитана судна, поскольку он не имел никакого опыта в подобной военной тактике, с которой мы были очень хорошо знакомы. Мы смогли идентифицировать нашего преследователя как крейсер класса «Лондон».

Обе подводные лодки смогли срочно погрузиться, но, когда объявили тревогу, подлодка «U-68» как раз принимала на борт последнюю торпеду и лежала на поверхности с открытыми люками. Подлодке «U-A» требовалось только сбросить топливные шланги. Гидросамолет «Питона» не было возможности поднять на борт, и его оставили. Примерно полчаса спустя его сбоку обошел крейсер. Несмотря на то что командир «Питона» грамотно провел своего преследователя по курсу следования обеих подводных лодок, только подлодка «U-A» находилась в удобной позиции для торпедной атаки. Подводная лодка «U-68» осуществила срочное погружение без надлежащего дифферента и провалилась под воду как камень. К тому времени, когда подлодку удалось наконец взять под контроль, крейсер был уже так далеко, что Мертен мог послать ему вслед только проклятие. С подводной лодки «U-A» двумя залпами отправили пять торпед с дистанции 3 тысячи метров, но ее командир недооценил скорость цели, и все торпеды прошли мимо.