Анри Сансон - Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции, книга 1

Накануне казни их можно видеть усердно молящимися в церкви. Они весьма часто присоединяют свои благочестивые увещевания к увещеваниям священника, и когда казнь несчастного свершилась, то они умоляют о небесном прощении за то, что насильно разлучили человека с этим светом.

Один из бургонских палачей, который должен был заменить своего отца, несколько раз падал в обморок, и хотя его принуждали и истязали шесть алгвазилов, он все-таки отказался от выполнения казни. Один из исполнителей Саламанки каждый раз тяжко заболевал, когда ему приходилось казнить или пытать кого-либо; он окончил свою жизнь в бреду сумасшествия.

Доходы палачей были весьма значительны. На каждом рынке они имели право требовать от каждого продавца дичи или живности стоимостью в два соля. Прежде они имели право получать дань яйцами от продавцов этого товара; из своих же выгод они приняли на себя обязанность крикунов на рынках. Мы видим, что во Франции способ получать большие доходы исполнителями верховных приговоров имел близкое сходство с этим последним.

В Испании палач носил куртку из коричневого сукна с красными отворотами (обшивками), желтый пояс и шляпу с широкими полями, на которой была выткана серебром или золотом лестница.

Человек, на которого в давние времена наше французское общество возложило печальную обязанность казнить или вырывать у преступников показания пыткой, получил название исполнителя верховного правосудия, потому что верховные судьи, включая и королевских судей, единственно владели правом присуждать виновных к уголовным наказаниям.

Наименование исполнителей верховных приговоров, которое они получили почти в одно время с предыдущим, исходило из того, что почти во все времена смертные казни и другие уголовные или позорные наказания выполнялись на эшафоте или виселице, которые были видны всей толпе, и сначала это придавало наказанию большую зрелищность.

В 1323 году при осуждении барона Мейлана исполнителей называют комиссарами-спекуляторами.

В первый раз в царствование Людовика IX, около 1260 года, исполнителя стали называть палачом.

Многие были не согласны насчет этимологии этого слова.

Это слово сначала было ругательным. Лишь впоследствии слово ругательное стало означать звание.

В весьма многих приговорах, уставах находим, что палача называют не иначе как исполнителем верховных приговоров. Из числа подобных судейских решений я приведу указ Руэнского парламента от 7 ноября 1681 года Парижского парламента, выданный Жозефу Дубло, исполнителю казней в городе Блоа; другой приказ Руэнского парламента на имя двух палачей этого города: Феррея и Жуанна.

Последнее постановление запрещает препятствовать свободе всякого рода выполнения своих прав во всех публичных местах: как-то в церкви, на прогулках, зрелищах и проч. Наконец я упомяну еще постановление от 12 января 1787 года, «Рапорт подтвержден Его Королевским Величеством в Совете, которое запрещает именовать отныне палачами исполнителей уголовных приговоров».

Из всех этих уставов и актов можно заключить, что во все времена во Франции, может быть, напрасно презирали звание, которое мне принадлежало.

После смягчения судопроизводства, когда машина заменила отвратительное кровопролитие прежних времен, я продолжал испытывать то возвышенное чувство, которое нам внушали. Я не мог предполагать, что самоотверженность, с которой мы служили обществу, давала право считать это чувство предрассудком.

До начала революции исполнителя уголовных приговоров определяли на службу грамотой, которая ему выдавалась за подписью короля из главной канцелярии Франции.

Лоазо, приводящий эту подробность, говорит, что это было единственное звание, которому не представлялось никакого отличия, и объясняет это тем, что оно было хотя и необходимо, но противоестественно.

Кроме того, обычай старался поставить эту профессию на иерархическую ступень, соответственно ее значению в народе. Когда король подписал и приложил печать к приказам назначения на место исполнителя верховных приговоров, шеф-сиры главной канцелярии бросали их под стол, откуда назначавшийся на место должен был их поднимать.

Это было отменено около 1645 года. Указ об определении на место исполнителей верховного правосудия передавали получающим эти места из рук в руки. Они присягали стоя, подобно всем вступающим в новую должность. В трибунале места их жительства утверждались по решению прокурорства после подробнейших справок на счет их поведения, и при удостоверении в исповедании римско-католической веры после предъявления об этом свидетельства.

Исполнителям верховных приговоров обычно не позволялось жить в городе, разве в так называемом Пилори (так назывался дом, предназначенный для жительства исполнителей и их помощников — дом позорный).

В некоторых ведомствах он носил костюм, состоявший из балахона, на котором были вышиты: впереди — виселица, сзади — лестница.

Ремесло исполнителя уголовных приговоров во Франции вначале, безусловно, не было, наследственным, как в Испании. Однако же причины того что так случилось легко определить и разгадать, что я не беру на себя ответственности описывать их, если оно сделалось однажды промыслом какого-либо семейства, чтобы другое лишилось его.

Эта наследственность эшафота дошла до того, что вышло об этом постановление, всю святотатственность которого не смогли понять его учредители.

Я уже говорил, и мне никогда не надоест распространяться об этом факте, что в 1726 году, по случаю смерти одного из моих предков, Шарля Сансона, его сын Шарль Жан-Баптист Сансон должен был занять его место. Так как ему было всего семь лет, то парламент назначил пытателя по имени Прюдомма для замены его или выполнения вместо него казней, но не желая изменить судебного порядка, этой вечной формы, он потребовал, чтобы несчастный ребенок облекал в законный вид своим присутствием все казни.

Эшафот мог переходить и по женской линии. Тот, кто вступал в брак с дочерью исполнителя, должен был наследовать место от своего тестя.

Ниже увидят, что именно таким образом этот печальный удел выпал на мою долю.

Место никогда не должно было оставаться свободным.

Если последний из занимавших его умирал, не оставляя наследников, и никто не изъявлял желания занять его место, то законы позволяли судьям уничтожить приговор, вынесенный преступнику с тем условием, что он станет исполнителем казней на всю жизнь или на определенный промежуток времени. И если последний отказывался от этого нового рода наказания, если он предпочитал скорее идти на виселицу как приговоренный к смерти, чем как палач, то судья для исполнения приговора назначал из числа подчиненных какого-нибудь бедняка. И как в том, так и в другом случае выбранное лицо должно было получать пять экю каждый раз, когда оно исполняло свою обязанность. Во Франции встречались женщины-палачи.