Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт

Австрийская кампания 1809 года началась с громких побед, и это имело существенное значение для ее последующего хода и исхода. Эта начальная стадия войны показала, сколь ошибочны были расчеты Меттерниха, дезориентировавшего свое правительство преувеличениями слабости Наполеона. Образование комплота Фуше — Талейран Меттерних расценивал в декабре 1808 года как доказательство глубокого кризиса режима [1027] Metternich. Memoires, t. II, p. 240. . Он переоценивал также влияние неудач в Испании на боеспособность французской армии и степень общественного возмущения в Пруссии и остальной Германии. Словом, Меттерних, как это и позже с ним часто случалось, допускал грубые просчеты. «Я еще не умер», — заметил Наполеон, когда до него дошли оптимистические прогнозы, чтобы не сказать бахвальство, его противников. Экмюль доказал, что эта краткая реплика была вполне уместна. Такого начала войны ни в Вене, ни в Берлине, ни в Лондоне — нигде не ожидали. Талейран написал почти раболепное письмо Наполеону, поздравляя его с блистательными победами [1028] G. Lacour-Gayet. Talleyrand, t. II, p. 276–277. . Три года австрийцы рвались в бой, они «жаждали войны», перестроили свою армию, переучили ее, заимствовав французский опыт, создали обширные резервы в виде ландвера, выдвинули новых-молодых генералов, и вдруг такой неожиданно скандальный дебют.

И все-таки даже при этом блестящем начале, показавшем, что еще рано хоронить Наполеона, эта война была во многом непохожа на прежние. Дело было не только в том, что Франция должна была вести ее при неблагоприятных условиях, фактически на два фронта. Около трехсот тысяч солдат завязли в Испании. Армии, действовавшие в Германии, в большинстве своем состояли из новобранцев и иностранных полков, немцы из стотысячной армии Рейнского союза не проявляли энтузиазма, сражаясь с австрийцами, в которых они видели родственный им народ. В Тироле с 9 апреля вспыхнуло национально-освободительное восстание тирольских крестьян под руководством Андреаса Гофера. Тирольские патриоты действовали в сговоре с венским двором, что вряд ли усиливало их позиции. Но тогда как эрцгерцог Карл начал с поражения, крестьянский вожак Гофер в сражении при Изеле одержал победу, освободившую Тироль от франко-баварского гнета [1029] K. Paulinn. Das Leben Andreas Hofers und der Tiroler Freiheit. Insbruck 1959 . На севере Германии действовали «гусары смерти» майора Шилле, отряды немецких патриотов Дёрнберга и более мелкие партизанские группировки. Но эти немецкие патриотические силы еще оставались разрозненными и не представляли серьезной опасности. Они, как и победоносно действовавшие повстанцы Тироля, пока еще были важны как грозный симптом: они выступали предвестниками надвигавшейся народной бури.

Новым, непохожим на прежние войны было и боевое настроение, и воля к борьбе австрийской армии. В войне, которую вела Австрия, сливались воедино две различные и в какой-то мере противоположные тенденции. Не подлежит сомнению, что австрийское дворянство, как и венгерское, было враждебно к наполеоновской буржуазной Франции прежде всего потому, что опасалось французского антифеодального законодательства, отмены крепостного права, введения буржуазного Гражданского кодекса Наполеона и т. п. К этому примешивались и династические интересы Габсбургской монархии, после падения испанских Бурбонов вновь поднявшей знамя легитимизма. Но наряду с этой открыто реакционной тенденцией все сильнее проступала иная, исторически прогрессивная — стремление австрийского народа сохранить и отстоять свою национальную и государственную самостоятельность. Народы Австрийской империи не хотели участи Пруссии или Вестфалии; они не хотели жить под пятой иноземных завоевателей. Именно эта вторая тенденция, выражавшая национальные стремления австрийского народа, и придавала его армии стойкость, упорство и волю к борьбе, отсутствовавшие в кампаниях 1796–1797, 1799, 1800 и 1805 годов [1030] Современники это хорошо понимали. Коленкур, желая воздействовать на Александра I, доказывал ему, что в этой войне «порядок» защищает Наполеон, тогда как Австрия представляет революционное начало. Он утверждал даже, что император Франц II «такой же якобинец, как Марат». (А. Вандаль. Наполеон и Александр I, т. II, стр. 85). .

Наполеону пришлось в этом убедиться вскоре же после занятия Вены. Падение столицы не было воспринято как конец войны; оно не сломило воли народа. Напротив, неудачи еще более ожесточили народ и армию; сознание опасности умножило их силы. Наполеон недооценил совершившиеся изменения, он судил об австрийской армии по старинке. 21 мая с острова Лобау, расположенного в рукаве Дуная, соорудив легкий понтонный мост, Наполеон переправил на правый берег армию и атаковал между Асперном и Эсслингом армию эрцгерцога Карла. Сражение, продолжавшееся два дня, отличалось беспримерным ожесточением и кровопролитием; позиции переходили по нескольку раз из рук в руки; но, несмотря на все усилия французов и понесенные ими потери, особенно высших военачальников (Ланн был смертельно ранен, генерал Сент-Иллер убит), двухдневная битва закончилась поражением армии Наполеона. Асперн и Эсслинг остались в руках австрийцев; французская армия, с трудом сохраняя порядок, должна была отступить на исходные позиции. Ф. Энгельс, крупнейший знаток военных вопросов, охарактеризовал Асперн «как первое поражение императора Наполеона, который был разбит здесь эрцгерцогом Карлом» [1031] Во французской литературе сражение 21–22 мая 1809 года называют обычно Эсслинг, в немецкой — Асперн (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 14, стр.64; Marbot. Memoires, t. II, p. 174–207). .

Эсслинг произвел огромное впечатление во Франции и в Европе. Хотя Наполеон в опубликованном им бюллетене [1032] Corr., t. 19, N 15246, p. 34–38 (10-me bulletin). всячески превозносил доблесть французских войск и объяснял отступление исключительно разрушением мостов, правда о проигранном сражении облетела весь мир. Парижская биржа ответила на Эсслинг резким падением всех курсов. Когда стали известны официальные сообщения австрийцев, торжествующих великую победу, в кругах, близких к императорскому двору, наступило глубокое замешательство. Несдержанная Полина воскликнула:

«Если он погибнет, что станет со всеми нами? Нас попросту перережут» [1033] L. Madelin. Histoire du Consulat et de l'Empire, t. VIII, p. 49. . Эти слова перепуганной принцессы охотно передавали из уст в уста все недруги империи.

После Байлена и Синтры Эсслинг был воспринят как свидетельство кризиса империи. Поражение на этот раз потерпел не рядовой генерал вроде Дюпона, а сам император. Он непосредственно руководил сражением, и с ним были его лучшие маршалы — Ланн, Массена, Даву, и все они оказались бессильны против австрийцев. Престижу империи был нанесен большой урон.