Карл Абсхаген - Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.

Поступок фон Бломберга, женившегося на профессиональной проститутке моложе его на 36 лет, потряс Канариса. Его, высоко ценившего чистоплотность и гражданскую порядочность и, по необходимости, в силу специфики своей работы вынужденного порой хитрить и изворачиваться, но сохранившего четкое представление о добре и зле, ужаснули величина человеческой слабости, с одной стороны, и глубина нравственного падения – с другой. И шокировало Канариса не женитьба военного министра на «девушке низкого происхождения» – если бы только! – и не явный «мезальянс». Чем больше он слышит о подоплеке аферы, тем непонятнее становится ему поведение фельдмаршала. Бломберг вступил в этот брак не то чтобы вслепую, ничего не ведая, а вполне сознательно, с открытыми глазами, хотя из уважения к собственной семье и своей фамилии, а также из чувства ответственности перед вермахтом должен был бы остановиться. Но еще сильнее, несмотря на печальный опыт общения с ведущими нацистами, Канариса задела интрига, затеянная Герингом в союзе с гестапо против руководства вермахта и сухопутных войск.

Каждый день приносил все новые и еще более невероятные разоблачения. Однако и на этом тяжелые переживания, выпавшие на долю Канариса, не кончаются. Он видит, как Фрич, в чью сугубую порядочность он всегда верил, ничего не предпринимает в ситуации, которая не только вредит лично генерал-полковнику, но и наносит ущерб вермахту, существенно облегчая партийным и эсэсовским подлецам, стремящимся прибрать к рукам вооруженные силы, их задачу.

Вместе с тем эта скверная история помогла обнаружить и нечто положительное. Тогда же, в феврале 1938 г., Канарис смог убедиться в огромной полезности информационного аппарата Остера. Ранее он не скрывал своих сомнений относительно этой сферы деятельности Остера, противоречившей прежним договоренностям с гестапо, поскольку не желал конфликтов с подобным учреждением. Теперь Канарис убедился, что единственный недостаток этой частной информационной сети – ее слишком малая, по его мнению, эффективность.

Правда, с началом кризиса в военном министерстве Остеру в большинстве случаев удавалось через свои контакты с начальником берлинской полиции графом Хельдорфом и шефом имперской уголовной полиции Нёбе довольно оперативно получать сведения о готовящихся против вермахта кознях Геринга и гестапо. Это позволяло Канарису своевременно ставить в известность о замыслах партийных органов и СС руководство сухопутных войск и военно-морских сил – Браухича, Бека, Редера и Кейтеля (который, впрочем, вел собственную игру и в итоге добился своего назначения на пост главы ОКВ) – и тем самым предотвращать самое худшее. Однако, несмотря на ощущавшуюся неделями предгрозовую напряженность, кризис все же явился для абвера полной неожиданностью. Поэтому в последующие дни и месяцы Остер с согласия Канариса серьезно занялся дальнейшим расширением своей неофициальной информационной службы.

Между тем под влиянием дела Фрича еще теснее сплотились ряды тех военачальников, которые сознавали опасность нацистского режима не только для вермахта, но и для всей Германии. Особенно близко в эти насыщенные событиями недели сошлись Канарис и Бек. Вместе с Остером они образовали действенный центр, направлявший и координировавший усилия по срыву коварных планов Геринга – Гиммлера. Необходимо при этом иметь в виду, что Канарис и Бек давно и хорошо знали друг друга. Между Генеральным штабом и абвером существовала постоянная деловая связь, однако абвер вовсе не являлся особым подразделением сухопутных войск, а обслуживал все виды вооруженных сил. А потому Бек не был непосредственным начальником Канариса. Кризис, связанный с делом Фрича, наглядно продемонстрировал степень зависимости руководства сухопутных войск, да и вермахта в целом, от информации шефа абвера по вопросам внутренней политики. Так, например, Бек и Кейтель узнали впервые от Канариса, что обвинение Фрича в гомосексуальных связях было основано на ложных сведениях, о чем, как оказалось позже, гестапо прекрасно знало, но предпочло этот факт утаить.

За эти недели Бек и Канарис смогли убедиться в полном совпадении их взглядов по всем острым проблемам. Вместе они стремились поддержать Браухича и Редера, назначенных соответственно командующими сухопутными войсками и флотом, побудить их, пользуясь удобным случаем, нанести решающий удар по гестапо. И хотя их старания оказались напрасными, они способствовали установлению плодотворного сотрудничества, которое в последующие месяцы сделалось еще теснее и осенью того же года чуть было не увенчалось успехом, то есть свержением Гитлера.

В период кризиса в военном министерстве были приобретены и другие важные связи, отлично зарекомендовавшие себя позднее в рамках немецкого движения Сопротивления. Командированный для участия в предварительном следствии по делу Фрича военный судья доктор Зак, проявивший себя как убежденный сторонник справедливого правосудия, регулярно подробно сообщал Канарису и Остеру о ходе расследования. После 20 июля 1944 г. доктор Зак – уже главный военный судья сухопутных войск – был арестован гестапо и казнен. Тогда же к кружку Остера примкнул обер-регирунгсрат Донаньи, участвовавший в судебном процессе в качестве представителя имперского министра юстиции Гюртнера. Впоследствии он сделался ближайшим помощником Остера и политическим советником Канариса.

Не успело дело Фрича завершиться с неприятным для вермахта результатом – генерала оправдали, но не реабилитировали, – а немецкие войска по приказу Гитлера уже начали оккупировать Австрию, переключая внимание гражданского населения и личного состава вооруженных сил с внутренних трудностей на внешнеполитические проблемы. Решение австрийского вопроса в той форме, в какой это произошло 11 марта 1938 г., было и для Канариса совершенно неожиданным. Не исключено, что он, как и другие ведущие военачальники, был в феврале чересчур поглощен кризисом в вермахте и пропустил момент резкого обострения отношений с Австрией. Но это вовсе не значит, что Канарис вообще не ожидал в этом районе весной 1938 г. каких-либо событий. Он даже участвовал в некоторых мероприятиях, проводившихся в период между приездом австрийского федерального канцлера в Оберзальцберг и вступлением германских войск на территорию Австрии. Для усиления давления на австрийское правительство Гитлер приказал осуществить серию обманных ходов, призванных создать впечатление концентрации войсковых частей на германо-австрийской границе. С этой целью распустили слух о значительном увеличении численности пограничной охраны, активизировали работу военных радиостанций на приграничной баварской территории, якобы указывающую на прибытие в данный район дополнительных воинских контингентов. В этих мероприятиях энергично участвовал и абвер: Канарис получил соответствующие приказы от Кейтеля и отдал нужные распоряжения. Здесь следует подчеркнуть, что хитрость не удалась. Об этом Канарису стало известно после вступления в Вену. В разведывательном отделе австрийского министерства обороны были обнаружены доказательства, что его сотрудники сразу поняли истинный смысл всех этих маневров. Лишь несколько позднее, когда немецкие войска уже маршировали по австрийской земле, выяснилось, что принятые ранее меры все же сыграли, хотя и косвенно, положительную роль. Высшее военное командование Австрии до последнего отказывалось верить, что за военными хитростями последует настоящее вторжение.