Карл Абсхаген - Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.

Удививший Канариса темп развития событий в первой половине марта был, очевидно, обусловлен тем, что проведенный по инициативе канцлера Шушнига народный референдум вынудил Гитлера действовать быстрее, чем первоначально планировалось.

Сразу же после вступления немецких войск в Австрию Канарис выехал в Вену, где встретился с подполковником Лахоузеном из службы информации (военной разведки) австрийского министерства обороны, которого по предложению полковника Марогны из мюнхенского филиала абвера он принял на работу в свой центральный офис. Уже при первом разговоре с новым начальником Лахоузен получил ясное представление об отношении руководящей верхушки абвера к нацистской партии. Говорили и о том, кто из офицеров австрийских разведывательных органов подошел бы для службы в Управлении разведки и контрразведки вермахта. В этой связи Канарис в присутствии майора Гроскурта предупредил: «Нам не нужны, особенно в берлинском центре, нацисты, выбирайте истинных австрийцев». А полковник Остер, которому Лахоузен представился в Берлине при вступлении в новую должность, был еще откровеннее. Он прямо заявил человеку, которого видел впервые, что ему следует усвоить простую истину: государством управляет преступник. Во время своего пребывания в Вене через несколько дней после состоявшегося аншлюса Канарис мог себе представить, какими опасными последствиями чреват этот бескровный захват чужой территории, совершенный Гитлером при явном попустительстве западных держав. Слушая речь фюрера, которую тот произнес при торжественном въезде в столицу Австрии, Канарис отчетливо уловил явные признаки развивающейся мании величия. Предчувствие, которое его никогда не обманывало, подсказывало Канарису, что достигнутый с такой легкостью успех непременно подтолкнет Гитлера к новым, еще более рискованным авантюрам, а сопротивление руководящих органов вермахта станет еще слабее. Развитие событий как будто подтверждало распространенное мнение, что «фюрер справится» и «никто не посмеет помешать». Подобные мрачные предчувствия объясняют резкие слова, которые Канарис произнес при представлении ему одного из офицеров австрийского Генерального штаба. «Виноваты во всем вы, австрийцы, – сказал он. – Почему вы не стреляли?»

Однако было бы неправильно думать, будто Канарис являлся противником присоединения Австрии к Третьему рейху. Он, напротив, глубоко сожалел, что в 1919 г. возражения стран Антанты воспрепятствовали добровольному объединению двух немецкоязычных государств. В тот момент Канарис от всей души приветствовал воссоединение, случись оно при обоюдном согласии обеих заинтересованных стран, без мощного давления со стороны более сильного соседа. Но он, который всегда старался избегать насильственных методов общения как между отдельными людьми, так и целыми государствами, не мог, естественно, одобрить отвратительную смесь грубой силы и лживой пропаганды, с помощью которой Гитлер разделался с Австрией. Его позицию не поколебал и восторженный прием, оказанный австрийским населением немецким войскам, как будто оправдывавший действия Гитлера. Канарис не сомневался: радость будет недолгой. Он слишком хорошо знал нацистов и еще в бытность командиром подводной лодки, базировавшейся в Первую мировую войну в Поле, неплохо изучил менталитет австрийцев. Именно эти знания особенностей характера австрийцев побудили Канариса доверить руководство вновь образованным венским филиалом абвера одному из своих сотрудников, который не только обладал нужными деловыми качествами, но чья личная порядочность служила надежной гарантией тактичного отношения к местному населению. Словом, выбор Канариса пал на полковника Марогну-Редвица из старинного католического рода Баварии, который вполне легально, как уже упоминалось выше, на протяжении ряда лет поддерживал из Мюнхена связь между абвером и австрийской «службой информации». В последующие годы он с согласия Канариса, с которым у него сложились доверительные отношения, помог многим австрийским оппозиционерам избежать репрессий. Марогну, разумеется, люто ненавидели обитатели служебных кабинетов гестапо и СД. С увольнением Канариса его судьба была предрешена. Как участник неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 г., он был арестован и по приговору народного трибунала 12 октября 1944 г. повешен.

Опасения, возникшие у Канариса при вступлении немецких войск в Вену, оправдались довольно быстро. Долго не мешкая, Гитлер выбрал себе следующую жертву – Чехословакию. Первый критический момент наступил в мае 1938 г. Канарис принадлежал к тем немногим, кто в полной мере осознавал опасность насильственного решения вопроса судетских немцев, чреватого войной в Европе, и был полон решимости приложить все силы для предотвращения военной угрозы. По его личному распоряжению подведомственные ему службы оказывали всяческое содействие умеренному крылу в движении судетских немцев, руководимому Генлайном и соперничавшему с правым крылом движения, сторонники которого во главе с Карлом Германом Франком проповедовали крайне нацистские взгляды. Позднее Генлайн в чине майора был зачислен на службу в вооруженные силы Германии. Между тем Канарис прекрасно понимал, что избирательным отношением к различным политическим группам среди судетских немцев многого не достигнешь. Мысль о государственном перевороте принимала все более конкретные формы по мере того, как в ходе долгих и мучительных размышлений росла уверенность в том, что другого способа предотвратить войну нет. «Всеобщая забастовка генералов», которую надеялся вызвать начальник Генерального штаба Бек, посылая свой меморандум Браухичу, не состоялась.

Бек подал в отставку, но не использовал, как того требовала политическая обстановка, этот демонстративный шаг для разъяснения широкой общественности причин своего поступка. Еще до отставки Бека уволился из вооруженных сил из-за разногласий с Кейтелем начальник оперативного отдела ОКВ (преобразованного впоследствии в оперативное управление) близкий Канарису в личном плане генерал Макс Вибан. Это разрушило дружественный рабочий союз начальников трех ведущих отделов ОКВ (Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии). Третьим был начальник экономического штаба генерал Томас. Эти события еще более убедили Канариса в необходимости оставаться на своем посту, чтобы в нужный момент обеспечить движению Сопротивления действенную помощь абвера.

С уходом Бека требовалось как можно скорее наладить контакт с его преемником генералом Гальдером. При этом произошло, так сказать автоматически, привычное уже разделение труда. В то время как Остер знакомил нового начальника Генерального штаба, которого знал лично по прежней совместной работе, с идеей выступления военных против Гитлера, Канарис обрабатывал генерала, используя полученный абвером из-за рубежа обширный разведывательный материал. В эти месяцы он вообще, не жалея сил, старался в самых мрачных тонах изобразить военным руководителям – в первую очередь Браухичу, Кейтелю и Редеру – опасности, подстерегающие Германию в случае реализации планов Гитлера по захвату Чехословакии. Говоря о военной мощи и решимости западных держав и о готовности Чехословакии к сопротивлению, Канарис, не стесняясь, сознательно сгущал краски, полагая, что ради сохранения мира не грех преувеличить и даже солгать. По его мнению, побудить генералов оказать сопротивление Гитлеру он сможет, только убедив их в неизбежном поражении Германии в предстоящей войне. Избранная тактика была в чем-то успешной, однако сразу следует отметить, что позднее, после заключения Мюнхенского соглашения, она в какой-то мере обернулась против самого Канариса. Когда он год спустя – и на этот раз имея вполне достоверные сведения – попытался с помощью тех же аргументов предостеречь высшее военное руководство, доказывая, что Великобритания и Франция готовы в случае нападения немцев на Польшу объявить Германии войну и что Германия не в состоянии выдержать длительный вооруженный конфликт, то верили ему уже не безоговорочно.