Ришард Болеславский - Путь улана. Воспоминания польского офицера. 1916-1918

Мы не слышали, чтобы нас кто-то разыскивал. Мы просто исчезли, и никто не бросился за нами в погоню. Получается, что мы тоже приняли участие в дезорганизации армии и страны, то есть занимались тем, чего больше всего хотели коммунисты.

Очень быстро мы научились добывать продовольствие с наименьшим риском. Когда мы появлялись в деревне, крестьяне бросались закрывать от нас дома и амбары. Наше появление они расценивали как продолжение войны. Тогда мы стали отправлять нескольких уланов в расстегнутых шинелях и с фуражками, сдвинутыми на затылок.

– Хватит, навоевались, – объясняли они крестьянам. – Идем домой.

Тех продуктов, что приносили десять – двенадцать уланов, хватало для всего полка.

Уланы были отличными актерами. Они с удовольствием занимались лицедейством и шутили, что являются лучшими коммунистами в мире.

Таким же образом уланы ходили на разведку в города, чтобы выяснить, как там обстоят дела. Если в каком-то городе было сосредоточено много воинских подразделений, то мы спокойно разворачивались и, несмотря на усталость и голод, искали другое, менее опасное место.

Впереди показалась небольшая деревушка, в которой мы надеялись запастись продовольствием. Полковник с унтер-офицером Граном поехали на разведку. Стоял чудесный сентябрьский день, теплый и солнечный. Мы остановились на проселочной дороге в молодом сосновом лесу. Мы ждали полковника и Грана до восьми часов вечера, а они все не возвращались.

Как только на деревья начали опускаться сумерки, в наши души заползло тяжелое сомнение. Капитан Вар принял командование на себя и решил в поисках полковника и Грана обследовать окрестности.

Он взял с собой пятерых уланов, и они пешком пошли на разведку. Через час разведчики вернулись и сообщили, что, по словам крестьян, живущих в деревне, двое мужчин, пожилой и молодой, проехали через деревню и направились на восток. Довольно странно. Мы знали, что наши товарищи должны двигаться строго на юг, но поверили словам крестьян и двинулись в указанном направлении.

Около десяти вечера мы въехали в деревню. Обычно в это время крестьяне уже давно спят. Однако во многих домах светились окна, и за нами наблюдали темные фигуры, стоявшие у домов. В тот момент я не обратил на этот факт должного внимания.

Мы двинулись по дороге, ведущей на восток, и примерно через час въехали в следующую деревню. Никаких следов полковника и Грана. Мы прекрасно понимали, что они не могли уехать без нас. Оставив людей в деревне и строго приказав никуда не отлучаться и по возможности не обнаруживать своего присутствия, мы помчались обратно.

В чистом ночном небе висела полная луна, освещая застывшие сосны. Природа дышала спокойствием. А вот нас с каждым шагом охватывала все большая тревога. Мы рысью проскакали несколько десятков километров по песчаной дороге, так и не обнаружив следов полковника. Капитан приказал остановиться, чтобы обсудить план дальнейших действий. Он решил привлечь к обсуждению нескольких унтер-офицеров, старых солдат: они были знакомы с методами ведения партизанской войны. В результате мы решили вернуться в первую деревню. Вернувшись на старое место, где дожидались полковника с Граном, мы опять отправили на разведку в деревню унтер-офицеров. Вернувшись, они сказали, что им не понравилась обстановка в деревне. Что-то там не так.

Теряясь в мрачных догадках, мы скакали по темному лесу, ориентируясь по луне, мелькавшей в просветах между деревьями. Неожиданно мы услышали лошадиное ржание. Наши лошади ответили, как мы ни пытались успокоить их. В обычных условиях кавалерийские лошади никогда не будут ржать.

Появилась надежда. Это наверняка была лошадь полковника или Грана, и наши лошади узнали ее. Мы двинулись в сторону, откуда донеслось ржание, и наконец из-за деревьев выбежала лошадь полковника и заняла свое место во главе нашей маленькой группы.

Лошадь была без седла, с порванной уздечкой. Судя по всему, ее привязали к столбу или дереву, и она умудрилась сорваться с привязи.

Мы опять собрали совет, но теперь уже все участвовали в обсуждении. Молодежь предложила немедленно ехать в деревню и обыскать каждый дом. «Старики» считали, что крестьяне убегут и мы никогда не найдем их в лесу. Один из унтер-офицеров предложил следующий план.

Гуськом бесшумно подъехать к деревне, окружить ее, дождаться рассвета, и при дневном свете один взвод с офицерами войдет в деревню и потребует от крестьян объяснения.

Мы расположились вблизи деревни, настроившись на долгое, томительное ожидание; собаки, чуя нас, лаяли всю ночь. Лошади щипали траву и грызли кору деревьев. Мы ждали. Время, похоже, остановилось. Стрелки часов неохотно перемещались по циферблату. Мы молча курили, думая о полковнике и Гране. Нас терзали самые худшие подозрения.

Утром мы окружили деревню, согнали на улицу все население, человек сто пятьдесят, и начали обыскивать дом за домом, сарай за сараем, свинарник за свинарником.

Перед одним из домов уланы нашли следы от сапог с узкими носами. Мы были уверены, что это следы полковника или Грана, – крестьяне не носят такую обувь.

Крестьяне, мужчины, женщины и дети, молча стояли на улице. Некоторые мужчины были в солдатской форме. Все они со страхом следили за нашими действиями.

Даже дети молчали. Они не смеялись, не плакали, а безучастно смотрели на нас. Я сделал попытку поговорить с крестьянами: протянул несколько кусочков сахара детям, но толпа по-прежнему угрюмо молчала.

Наконец я увидел капитана с несколькими солдатами, бежавших по улице прямо к толпе крестьян.

– Чей это дом? – срывающимся голосом закричал капитан. – Четвертый от угла?

Гробовое молчание.

Капитан выхватил саблю и заорал:

– Чей дом, я спрашиваю? Отвечайте, или я порублю всех на куски.

– Он сбежал, – раздался спокойный голос из толпы.

Я пошел к указанному дому, а капитан тем временем занялся крестьянами.

– Мужчины выстраиваются в ряд на этой стороне, а женщины с детьми переходят на другую сторону улицы.

Четвертый дом от угла стоял в глубине фруктового сада. Я прошел в калитку и через сад попал на задний двор. У стены сарая лежала большая куча навоза, и уланы разгребали ее вилами, прикладами винтовок и руками.

Они исступленно проклинали все на свете. Рядом с кучей на земле лежал окровавленный труп полковника. Я подошел в тот момент, когда уланы откапывали тело Грана. Наших товарищей забили вилами и размозжили им головы.

Я разрыдался. С мокрым от слез лицом я бессмысленно побрел по улице, переходя от дома к дому. Я машинально двигался в одном направлении, словно собираясь уйти из деревни, но потом, опомнившись, повернул назад и подошел к капитану, рядом с которым уже собрались все уланы.