Герман Гискес - Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы

Когда мы планировали сбить самолет, к красной точке присоединялась белая, которая обозначала ночной истребитель, поджидающий жертву над местом сброса, на высоте от 9 до 12 тысяч футов. Диспетчер ночных истребителей обычно говорил по радиотелефону с самолетом так тихо, четко и уверенно, как будто он и пилот сидели рядом друг с другом. Когда красная точка снова ложилась на прямой курс, из точки сброса приходил радиосигнал. Сообщение передавали диспетчеру. Три буквы AAA означали, что истребитель получит приказ атаковать и он помчится вниз в темноте, не видя дальше, чем на несколько сот футов, но получая безошибочную наводку на жертву от человека со спокойным голосом, сидящего за освещенным столом. Медленно и неумолимо белая точка приближалась к ярко-красной, продолжавшей свой полет на запад. Пока два самолета с ревом мчались сквозь ночь со скоростью в 300 или 400 километров в час – две, три, четыре минуты невыносимого напряжения – наши глаза, как загипнотизированные, не могли оторваться от слегка дрожащих, скользящих вперед светлых точек, которые так сближались друг с другом, что казалось – они просто хотят слиться. Быстрый взгляд на шкалу высоты. Две точки пляшут на стене рядом друг с другом на одной высоте. В мертвой тишине комнаты голос диспетчера звучит очень громко:

– Вы уже должны его видеть!

Через три секунды от пилота поступает подтверждение, и тогда как камень в омут падает приказ диспетчера:

– ОГОНЬ!

Где-то в ночи темноту прорезали вспышки огня – на мгновение в небе появлялся пылающий метеор и устремлялся по крутой дуге к земле…

Красная точка на столе пропадала, освещенная шкала высоты снова погружалась в темноту. Хром и никель приборов блестели холодно и бесстрастно, а от убийственного аппарата из стекла и стали, на котором оставалась лишь белая точка, словно веяло дыханием могилы. Ночной истребитель описывал широкий круг и летел прямо, как стрела, на восток, направляясь по лучу радиомаяка на родной аэродром в Делене.

В ходе операции «Северный полюс» согласно плану было перехвачено и сбито двенадцать четырехмоторных бомбардировщиков после того, как они сбрасывали агентов и материалы, а немецкие ночные истребители в ходе этих сражений не понесли потерь. Благодаря радару и радиотелефону мы пользовались преимуществом во внезапности и точном наведении на цель. Эти перехваты отчасти осуществлялись с целью заполучить аппаратуру, принимающую сигналы радиомаяков «Эврика», поставлявшихся агентам, и мы продолжали поиск самолетов, пользовавшихся этой аппаратурой, до того дня, когда с обломков бомбардировщика не был снят ремонтопригодный прибор. Авиаинженеры из штаба министерства авиации смогли удовлетворить свое научное любопытство, а мы, наконец, оказались избавлены от их непрерывных требований доставить им образец этого таинственного ящика!

Всего враг организовал около двухсот полетов для снабжения своих агентов, и плата в двенадцать сбитых бомбардировщиков была не очень высока. Однако вследствие других факторов она повышалась из-за неизвестных потерь, и в итоге полеты «специалистов» из РАФ над Голландией в середине 1943 года временно прервались. Выяснилось, что потери в Голландии очень высоки по сравнению с аналогичными полетами над Францией и другими странами. В любом случае, очевидное различие заключалось в наличии немецкой сети ночных истребителей над Голландией – фактически над подходами к РуРу, – законченной к концу 1942 года, в то время как сеть над Францией и другими странами не была создана до конца.

В октябре 1943 года состоялся последний сброс материалов. К тому времени операция «Северный полюс», эта дуэль во мраке, продолжалась ровно двадцать месяцев – с момента первого сброса, – и наши противники все время вели борьбу с завязанными глазами. Прошло немногим меньше двух лет с тех пор, как мы выяснили личности участников самой первой группы, «Эбенезер», и ее задачи. Более пятидесяти хорошо оснащенных и полностью обученных агентов МИД-СОЕ попалось в ячейки той сети, которой служила радиосвязь между островом и материком. Однако время, отпущенное нам, подходило к концу. Те агенты, которых англичане давно требовали прислать им с докладом и чью поездку мы постоянно откладывали, прибегая к тысяче предлогов и оправданий, уже были в пути! Двое храбрецов, которые участвовали в операции и на своем опыте знали, что происходило в течение этих двух лет, перехитрили нас! Два этих человека, знавшие все наши секреты так же хорошо, как мы знали их сами, вплоть до имени последнего сброшенного агента, вырвались на свободу! Я был убежден, что они доберутся до Англии, пережив тысячи опасностей и приключений, чтобы уничтожить орудие войны, жертвой которого пали и они, и их товарищи. Началась гонка со временем, борьба за победу в последнее мгновение.

Время шло к полуночи. Мы с Вилли уже час лежали, прикрывшись одеялами и брезентом, на куче песка, окружавшей зияющую черную яму у наших ног. Ясный октябрьский день сменился холодной сырой ночью. Под порывами ветра гнулись сосны и верхушки берез, поднимавшихся над залитым луной горизонтом вокруг обширной пустоши. На поляне шириной в несколько сотен шагов светлыми пятнами выделялись кучи песка вокруг четырех других ям, которые я велел выкопать в форме треугольника, – четвертая яма находилась в нескольких шагах от его вершины. Это была предосторожность на случай, если сегодня ночью случится что-нибудь неприятное, что казалось весьма вероятным в свете общего состояния вещей.

На встрече в Хувелакене, где собирался встречающий отряд, появились неожиданные посетители, пожелавшие присутствовать на одной из операций. Мы вместе приехали в район сброса, проинспектировали ход приготовлений и после моих разъяснений укрылись в леске, расположенном поодаль от точки сброса. Отсюда нам предстояло следить за развитием событий. Гостями были новый глава абвера в Нидерландах – оберет Рейтер, а также недавно назначенный начальник полиции безопасности, бригадефюрер Науманн – преемник доктора Харстера. Они договорились совместно присутствовать на операции – первой после промежутка в четыре с лишним недели, словно понимая, что должны поторопиться, потому что такая возможность может больше никогда им не представиться.

31 августа – в день рождения голландской королевы [8]– два агента «Северного полюса», Уббинк и Дурлейн, сбежали из тюрьмы в Харе-не и исчезли. Утром 1 сентября я получил короткое донесение о происшествии из ведомства Шрайдера. Вскоре после этого Шрайдер сам позвонил мне. Он находился в возбужденном состоянии, и мне пришлось выслушивать бесконечный список мер, предпринятых для поимки беглецов. Мне стало ясно, что из-за этого инцидента операция «Северный полюс» лишилась почвы под ногами. Даже если беглецам не удастся добраться до Испании, Швейцарии, а то и самой Англии, они оказались на свободе – пусть только временно – и, безусловно, должны были каким-то образом переправить через Ла-Манш свой отчет о приключениях после отбытия из Англии. В донесении Шрайдера не приводилось почти никаких подробностей самого побега, но я был столь же удивлен, что он удался, сколь и восхищен дерзостью двоих смельчаков. Тем же днем я поехал в Харен, чтобы самому разобраться в случившемся.