Хайнц Шмидт - С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Он снова повторил, что дает слово офицера и джентльмена. Моему начальнику было неизвестно, что мы захватили пленных. Я пребывал в приподнятом настроении, хотя и чувствовал себя немного виноватым, поэтому разрешил ему спать, где он хотел.

Рождественским утром, еще не до конца проснувшись, я выбрался из-под одеяла в своем грузовике. Три британских солдата строем под командой своего офицера подошли ко мне. Он коротко козырнул и доложил:

– Все на месте, происшествий нет.

Мне было жаль расставаться с этим храбрым и честным солдатом, но ничего не поделаешь – пришлось отправлять пленных в дивизию.

На это Рождество британцы во второй раз вошли в Бенгази.

Мы отступали на юг, возвращаясь к дефиле между болотами Эль-Агейлы и морем. Да, на этот раз нас разбили, но мы не пали духом. Я не заметил никаких признаков морального разложения среди наших арьергардных частей. Мы останавливались и давали бой там, где находили подходящую высоту. Несколько раз легкие британские танки, по-видимому из 22-й бронетанковой бригады, нападали на наши позиции и заставляли нас менять их.

Командование Африканского корпуса приказало беречь боеприпасы и по возможности избегать боевых действий во время праздников – отнюдь не потому, что не желало, чтобы в эти дни лилась кровь, а просто потому, что у нас кончались боеприпасы. Но офицеры и солдаты-фронтовики чувствовали, что необходимо встретить Новый год по-особому. Планы составлялись тайком, следя, чтобы слухи о том, что они затеяли, не достигли ушей начальства.

Когда пробило полночь и наступил Новый год, все наши позиции, насколько хватало глаз, устроили великолепный салют. Легкие зенитки и пулеметы стреляли трассирующими снарядами. Изо всех имевшихся в наличии ракетниц взлетали вверх красные, зеленые и белые ракеты. Особенно громко рвались ручные гранаты, которые мы пока еще использовали очень редко. Даже крупные орудия и те изрыгали огонь в небо или далеко в пустыню. Грохот стоял оглушающий, и пустынная местность осветилась на многие мили вокруг. Салют длился около трех минут, а затем на пустыню вновь опустилась тьма и тишина.

Мы обрадовались, как мальчишки, прогулявшие уроки, когда из темной дали, где, как мы знали, находились британские танки, приветствуя наступление Нового года, взмыл вверх ответный салют из желтых ракет.

Мы не получили ни одного упрека от Роммеля и его генералов.

Несколькими днями позже этот этап битвы за пустыню завершился. Мы вернулись в Эль-Агейлу, откуда, довольно неожиданно для себя, выступили около восьми месяцев назад. Сражение между тем продолжалось, шли нескончаемые и неослабевающие тяжелые бои. Все наши подразделения понесли тяжелые потери; люди и техника были измотаны. Но и у британцев дела обстояли не намного лучше. Они не могли пробиться через наши позиции и продолжить наступление на Триполи.

В течение первых недель после начала операции «Крестоносец» положение было неустойчивым. Мне кажется, Роммель вполне мог разгромить англичан, имей он более мощную воздушную разведку. Тем не менее Окинлеку удалось одержать по крайней мере моральную и материальную победу, самой большой его заслугой было то, что он отважно шел вперед, несмотря на неудачу под Сиди-Резей. Он передал командование генерал-майору Ричи и приказал возобновить наступление всеми наличными средствами.

Но соллумский фронт Роммеля все еще держался. И Роммель заверил нас, что не оставил идею организовать контрнаступление при первом же удобном случае. Он делал все, что мог, чтобы скорее восстановить полную мощь своих частей за счет пополнения их личным составом, провизией и снаряжением, которые в последнее время быстрыми темпами поступали в Триполи.

Окинлек также намеревался упрочить положение на границе. Он обратил свое внимание на Бардию, Соллум и Халфаю.

2-я южноафриканская пехотная дивизия под командованием генерал-майора И.П. де Вильера, в обязанности которой в начале операции «Крестоносец» входила защита тылов 8-й армии от возможной попытки широким охватом окружить ее, теперь стояла перед Бардией в Капуццо и вокруг Сиди-Омара. Утром 31 декабря после мощной артподготовки де Вильер начал наступление на Бардию, которое после двух дней ожесточенных боев закончилось тем, что командовавший там генерал-майор Шмидт сдался в плен.

У нас оставалось мало времени для спасения наших осажденных гарнизонов в Халфае. Вскоре стало ясно, что для подготовки наступления с целью возвращения и спасения войск в Халфае у нас просто нет времени. В результате атаки батальона трансваальских шотландцев и нескольких подразделений южноафриканской легкой пехоты, предпринятой 12 января, де Вильер овладел Соллумом. Атака на Халфаю, которую готовили южноафриканцы, оказалась ненужной, поскольку обороняющиеся – итальянцы и сильный отряд немцев под командованием нашего майора преподобного Баха – оставшись без воды и провизии, вынуждены были 17 января капитулировать.

Африканский корпус тогда находился в 500 километрах западнее Халфаи. Но Лис Пустыни готов был нанести удар. Роммеля нисколько не смущало наше затянувшееся отступление. Его оптимизм, которым он заражал всех и который уже тогда стал легендой, еще более возрос, когда он узнал, что из Триполи прибыли новые машины.

Наша разведка получила сведения, что опытная группа поддержки 7-й бригады Окинлека, которая так хорошо воевала в ходе операции «Крестоносец», должна быть заменена свежей группой поддержки 1-й дивизии, не имевшей опыта боевых действий в пустыне.

И тогда Роммель решил нанести контрудар в самое ближайшее время. Мы были готовы. И вот 21 января Роммель отдал приказ:

– Вперед!

Британцы, очевидно, полагали, что мы лишь проводим разведку боем, поскольку так описывалось наше продвижение в их официальных коммюнике. Но наша воздушная разведка обнаружила концентрацию британских танков в районе Мсуса, которые, как предположили, проходили ремонтные работы. Мы должны были ударить по ним.

Моя рота залегла над Вади-Фарагх на крайнем правом фланге Африканского корпуса. С крутых склонов этого самого большого сухого русла в районе Сирта перед нами открывался впечатляющий вид на южную часть этих огромных бесплодных утесов морского побережья доисторических времен.

После гибели Ноймана-Зилкова еще в начале операции «Крестоносец» командование принял генерал-майор фон Фаерст. Этот командир, который сразу же завоевал наше доверие, отдал приказ выдвигаться на северо-восток.

В самой южной точке, где мы находились, моя машина стояла на гребне крутого берега сухого русла справа от меня. Я то и дело замечал британские машины, которые на высокой скорости проносились на восток по усеянной насыпями бесплодной земле. То и дело мы совершали броски вперед на легких самоходках. Однажды мы неожиданно наткнулись на разведмашину. Ее экипаж плюс три человека преспокойно сидели на походных стульчиках рядом с ней и на небольшом костерке кипятили себе чай. Чай мы выпили, машину объявили своей добычей, а вражеских солдат оставили в пустыне, выразив надежду, что кто-нибудь подбросит их домой.