Хайнц Шмидт - С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Лучи солнца светили нам в спину, отчего наши тени были неестественной длины. Вдруг прямо над нашими головами с ревом пронесся рой бомбардировщиков. Я тут же приказал увеличить интервалы в строю колонны, но летчики не обратили на нас никакого внимания. Они что, приняли нас за британский авангард? – думал я. Затем мы увидели на западном горизонте, как они пикировали и сбрасывали свои бомбы. Теперь мы знали, где находятся главные силы Африканского корпуса.

К ночи мы проехали через Сиди-Баррани. Дорога была песчаной и местами почти непроходимой. Несколько раз наши грузовики и орудия чуть было не опрокинулись.

За час или два до полуночи над нами вспыхнули первые осветительные бомбы, медленно спускавшиеся на парашютах. Я не видел их раньше, но они поразили меня, возникнув из тьмы с каким-то идиотским сиянием. Через несколько минут эти «рождественские елки» заполонили все небо, местность, словно сцена в театре, оказалась залитой ярким светом, и с пикирующих самолетов посыпались бомбы.

Мы то мчались на бешеной скорости среди грома и вспышек, то останавливались. Во время остановок, когда люди высаживались из машин, самолеты атаковали даже отдельных солдат, которым вздумалось встать во весь рост: их гротескные тени предательски танцевали по поверхности земли в неверном свете снижающихся осветительных бомб. Если мы не лежали, нас было видно.

Нас бомбили всю ночь. Рывками, с бесконечными остановками, мы медленно продвигались вперед. Но у нас не было и мысли о том, чтобы остановиться где-нибудь и переждать эту ночь, мы знали, что в этом случае танки отрежут нам путь вверх по насыпи, прежде чем мы окажемся в относительной безопасности Верхнего Соллума.

Это была «черная» ночь для Африканского корпуса. Подсчеты впоследствии показали, что во время нее мы потеряли больше солдат и танков, чем в некоторых танковых сражениях.

Я даже немного обрадовался рассвету. Конечно, я знал, что воздушные налеты будут продолжаться, возможно, с той же интенсивностью, но, по крайней мере, дальность обзора увеличится, и можно будет организовать хоть какую-то оборону собственным оружием.

Когда взошло солнце, колонну на большой скорости обогнала группа машин. У нас, впрочем, как и у англичан, был запрещен обгон конвоя там, где существовала угроза нападения с воздуха, поскольку дорожные пробки были удобными целями для бомбардировщиков. Только я собрался проучить нарушивших этот запрет водителей, мчащихся мимо меня, как между машинами появился просвет. Я приказал водителю замедлить движение, развернуться и приготовился уже быть беспощадным, как вдруг узнал приближающуюся машину. Да, это был старый знакомый «мамонт»! Он догнал нас. Наверху, отведя назад плечи, маячила знакомая до боли фигура. Я лихо козырнул.

Роммель помахал рукой и прокричал что-то, но ветер отнес его слова. Его лицо было неподвижным и серьезным.

У Роммеля были все причины для мрачного настроения. В утро нашей эвакуации из Мерса-Матрука, в 2000 километрах западнее его, на пляжи Французской Северной Африки высаживалась первая волна союзников. Роммель приближался к ливийской границе – он шел назад. Позади осталось множество битв. Но уже тогда он предвидел, что именно ему предстоит встретиться с новыми силами противника в Африке.

Темп преследования был высок. У нас случилось два коротких столкновения с новозеландцами к востоку от Сиди-Баррани и на рубеже старого британского минного поля под Бук-Буком. К 10 ноября мы уже пересекали в гораздо более спокойной, чем ожидали, обстановке знакомые прибрежные равнины, расположенные южнее ущелья Халфая. Справа от нас раскинулись пляжи, на которых так часто купались в море нагишом. Мы двигались вверх по серпантину к Соллуму.

Новозеландцы, следуя за нами по пятам, взяли Соллум, Бардию и Капуццо; танки 7-й бронетанковой дивизии промчались через пустыню по краю насыпи и соединились с новозеландцами.

Наша первая короткая остановка была около Сиди-Азиза на Трай-Капуццо. Как обычно, мы сразу же развернули наши противотанковые орудия, чтобы быть готовыми отразить налеты авиации и наземные атаки. Окопавшись, мы поставили на огонь чайник, чтобы запить чаем печенье и консервы – остатки запасов, взятых в качестве трофеев в Тобруке. И вот мы снова возвращались туда.

Только начала закипать вода, как на горизонте заплясали знакомые маленькие флажки: южноафриканские бронемашины, как гончие, неслись за нами. Все больше и больше машин показывалось из-за горизонта. Порядочное число их шло в плотном строю прямо на нас. Наши артиллеристы быстро приступили к работе, мы ведь этих гостей к чаю не приглашали. Мы открыли огонь с максимальной дальности. Машины отвернули и скрылись за ближайшим хребтом.

Наше подразделение шло позади германо-итальянской танковой армии. И еще несколько изнурительных недель нам предстояло идти в хвосте. Наша группа была единственной частью, которая не участвовала в боях под Эль-Аламейном, поэтому мы чувствовали себя в долгу.

Я знал эту местность довольно хорошо, и не только по совместным поездкам с Роммелем, но и по своему арьергардному опыту прошлого года. Мое подразделение теперь состояло из опытных специалистов по ведению боевых действий в арьергарде. Мы за считаные минуты могли развернуть оборонительный порядок, оборонительные позиции и столь же быстро свернуть их.

Исключительно высокий боевой дух Африканского корпуса существовал во многом благодаря вере наших солдат в превосходство наших танков и противотанковых орудий (которые также хорошо защищали пехоту от танков) над боевой техникой противника. Но теперь это превосходство было потеряно. Американские «шерманы» с высокими башнями превратились в самый настоящий кошмар для наших войск.

Нас здорово потрепали, когда мы «перекатами» уходили по Виа-Балбия. Я нашел удобную позицию, чтобы встретить противника с востока; к моей радости, нам прислали подкрепления – обстрелянных парашютистов из бригады генерала Ромке, которая с боями вырвалась из окружения под Эль-Аламейном. С 88-миллиметровой зениткой наготове я не боялся никого.

Вскоре из-за горизонта показались американские танки.

Местность была волнистой, и они то появлялись, то исчезали из виду. Пускай подходят! Я решил терпеливо ждать на этой хорошо замаскированной позиции и не открывать огонь до тех пор, пока танки противника не приблизятся настолько, что можно будет с максимальным эффектом использовать 50-миллиметровые орудия. Я пытался убедить в преимуществе такой тактики старшего артиллерийского офицера, прибывшего с подкреплением, однако у его артиллеристов еще не было опыта таких боев, и они не обладали выдержкой, присущей артиллеристам Африканского корпуса.