Овидий Горчаков - Лебединая песня

— Ти-ти-ти-та-та! — шепотом подбадривает она себя.

Крылатых, Шпаков, Мельников. Какие это были ребята?…

— Ти-ти-ти-та-та!

Красная точка на пистолете «Вальтер СС». Как прощальный привет от капитана Крылатых… Но обойма пуста. Осталась одна граната. Это даже лучше — ведь на груди у нее спрятаны секретные шифрорулоны, их тоже надо уничтожить… Эх, Лебедь, Лебедь, далеко улетела родная стая, а тебе, раненному в крыло Лебедю, не уйти из этого гиблого болота!…

Нет, она не может погибнуть: ведь только одна она уцелела из группы «Джек», только она хранит память о подвигах десяти ее друзей, погибших или пропавших без вести!…

Нет, она и на этот раз уйдет от гибели. Дождется своих, которые скоро-скоро придут сюда. Дождется своей армии. Ей, конечно, дадут отпуск. Она вернется в Сещу, к матери и отцу, к сестренкам, сядет в час заката на ту скамейку, на которой сидела с Яном Маленьким, под цветущей яблоней. Кончится война. Она будет работать радисткой на Сещинском аэродроме. Работать мирно и тихо. Но нет, характер не позволит засиживаться на тихом месте, опять позовут в неведомую даль нехоженые трудные дороги. Она уедет в Арктику… И настанет день, когда войдет в ее жизнь человек, для которого она берегла себя, — немного похожий на капитана Крылатых, немного на Колю Шпакова, немного на Ваню Мельникова, а больше всего — на Яна Маньковского, такой же сильный, умный, красивый. Человек, который будет любить ее, как польский рыцарь Збышко любил свою Ягенку…

В эти последние минуты Аня как бы воочию видит мать, отца, сестренок — Машу, Таню, Тасю…

Аня слышит треск сучьев и хруст льда под сапогами эсэсовцев, смотрит на голую березку на краю болота, и дикая тоска, смертная тоска теснит ей грудь, тоска по родине, по молодости, по жизни.

А что, если сдаться в плен? Не для того, чтобы сохранить жизнь ценой измены. Нет, немцы заставят ее передать «Центру» ложную информацию, и тогда Аня незаметно вставит в позывные условную фразу о провале. В конце концов, гестаповцы дознаются о том, как провела их Аня, и будут страшно пытать ее перед казнью. Нет, уж лучше сразу… «Первая помощь — это помощь друга огоньком, последняя помощь — это граната к сердцу!…» Так говорил Коля Шпаков.

Аня сжимает в правой руке гранату. Новенькую осколочную гранату «Ф-1» из последнего, сброшенного самолетом груза, черную ребристую «феньку»… А на востоке, за лесом, слышится гул фронтовой канонады. Свои так близко… Но еще ближе немцы. Они уже так близко, что Лебедь видит эсэсовского орла на фуражке офицера. Лебеди и орлов не боятся. Лебеди не изменяют. И живут до глубокой старости…

Немцы бросаются к разведчице, намереваясь взять ее живьем. Аня вырывает крепкими белыми зубами кольцо гранаты и, считая последние секунды, как во время парашютного прыжка, крепко прижимает ее к груди, в которой так сильно колотится сердце…

Сначала — большая бомбежка Сещи, разгром «ночного санатория» в Сергеевке, диверсии на авиабазе. Три звездных часа в жизни Ани. И вот — ее четвертый звездный час…

Это случилось в мглистый декабрьский день, когда до разгрома гитлеровцев в Восточной Пруссии и освобождения Польши оставались считанные дни.

Москва — Калининград — Варшава — Москва

1965-1967

Игра слов. «Химмельфарскомандо» — «команда вознесения на небо» — так назывались в вермахте группы или отряды, созданные для выполнения особых, смертельно опасных заданий.

О последних днях Ани Морозовой мы знаем но рассказу польского писателя Януша Пшимановского, опубликованному в книге «Вызываем огонь па себя». Мне удалось уточнить обстоятельства гибели героини после поездки в Польшу в мае — июне 1965 года, поговорить с польским партизаном Тадеушом Завлоцким, который до последнего часа был с Аней.