Виталий Кривенко - Дембельский аккорд

Я на БТРе выполнял функцию пулеметчика, моими были два пулемета КПВТ и ПКТ расположенные в башне бронетранспортера. Пулеметчика как такового у нас не было из-за нехватки людей, и поэтому заменять его приходилось мне. Мне нравилось быть пулеметчиком, хотя КПВТ капризный аппарат, то заклинивает, то утыкается, но я со временем научился с ним обращаться.

А помню, как первый раз сел за пулемет, выстрелил несколько раз по дувалу, и пулемет заклинило, а затвор остался во взведенном состоянии. Я берусь за заднюю крышку двумя руками, отвожу защелку и поворачиваю эту крышку, что бы снять ее. А в корпусе пулемета стоит мощная такая пружина для толкания затвора, во взведенном затворе эта пружина находится в сжатом состоянии. Вот я провернул крышку, и вдруг эта крышка (эдакая болванка килограмма на два весом) вылетает из моих рук и с силой бьет меня в грудь. Я отлетел от пулемета и упал на задницу, дыхалку перехватило, и я не могу не вздохнуть, не п…, сижу и хлопаю глазами и ни чего понять не могу.

После этого случая к пулемету подхожу осторожней и когда снимаю крышку с взведенным затвором, упираюсь покрепче, ее можно удержать, если ты готов к этому и знаешь силу пружины. Проезжая КП я посмотрел на бойцов, которые там дежурили, земляка моего не было среди них, и я запрыгнул в люк. Хасан с Уралом добивали «косяк». Туркмен и Качок чарс курили редко, так, от случая к случаю, в этот раз Туркмен не захотел, а Андрей пару раз затянулся и вылез на броню.

— Да вы припухли, дайте я хоть пятку добью, — воскликнул я, увидев выкуренный косяк, и забрав его у них, добил остаток сам.

— А где ты лазил? Я же тебя звал, — ответил Хасан заплетающимся языком.

Рядом с Хасаном сидел Урал, и улыбался как майская роза. Я посмотрел на него и сказал:

— О-о, татарин уже готов.

— М-м-м-да, только я не татарин, я башкир, — прогудел Урал.

— А какая на хрен разница? — спросил Хасан. Урал, немного помолчав, ответил:

— Большая, как между слоном и БТРом.

— Ну ты сравнил жопу с пальцем, — сказал ему Хасан.

— Татарин, ты и есть татарин, — сказал я Уралу.

— Ну пусть будет татарин, мне по фигу, хоть еврей, хоть хохол.

Я, похлопав Урала по плечу, заявил:

— Ну хрен с тобой, будь татарином. Все, отныне ты татарин.

— Туркмен, — крикнул я, — мы Уралу национальность поменяли, отныне он татарин!

— Лучше китаец. Он на китайца больше похож, особенно когда обдолбится, — повернувшись к нам, сказал Туркмен.

Меня тоже зацепило неплохо, я сидел, смотрел на Урала и думал, вот бы одеть этому башкиру тюбетейку и дать в руку пиалу с чаем, классно он бы смотрелся.

Я представил себе Урала, сидящего на ковре в юрте, на голове тюбетейка, а в руке пиала с чаем, меня разобрал дикий смех. Урал, смотря на меня, тоже давай ржать, а я как гляну на него, так закатываюсь, и не могу остановиться. Потом я отвернулся, думаю, не буду смотреть на этого башкира, может, успокоюсь немного, а то живот лопнет. Через время я немного успокоился и, не глядя на Урала, сказал ему:

— Слушай, татарин, залезь-ка ты на броню, лучше с Качком посиди, а то ему там скучно одному.

— Почему одному, там Сапог с ним.

— Все равно иди, запарил ты уже, неужели не понятно, что я не могу смотреть на твою круглую, лопоухую рожу с узкими глазами.

— Ну не можешь, не смотри, — ответил спокойно Урал.

— А как не смотреть, если ты уселся перед моими глазами?

— Ай, ну ладно, пойду на броню, там интересней, да и движки здесь гудят, заколебали уже, — сказал Урал и начал пробираться к люку.

Хасан сидел на командирском сидении и что-то оживленно «втирал» Туркмену, а тот спокойно рулил и, судя по всему, не слушал бред Хасана, а только изредка кивал, и то для того, чтобы Хасан не тряс его за плечо.

Я подсел к ним поближе и тряхнул спинку сиденья, на котором сидел Хасан.

— Хасан, хорош мозги парить Туркмену, он все равно тебя не слушает. Надень лучше шлемофон и послушай, что там «шакалы» трещат, может они в дукан какой-нибудь заскочить надумают, за водкой, например. Не знаю как замполит, а комбат обязательно заскочит.

Хасан надел шлемофон, и стал слушать эфир, откинувшись на спинку и закрыв глаза.

— Да успокойся Юра, до дуканов еще ехать, как до Китая раком, — ответил Туркмен.

— Ни фига себе, успокойся, я жрать, блин, хочу.

— Ну, сожри сухпай, — предложил Хасан.

— Да ну на хрен эти сухари, лучше в дукане лепешек взять и винограду, блин, виноград хочу, не можу.

— Я тоже виноград хочу, был бы виноград, я б с вами чарса курнул, — сказал Туркмен.

— Ну курни без винограда, — сказал я Туркмену.

— Не, без винограда не интересно. Чем сушняк убивать, водой что ли? А с виноградом кайф.

— Да, Туркмен, ты как всегда прав, с виноградом кайф. Черт, еще колона медленно так движется, быстрее бы до города доехать.

— А мы, наверное, в город заезжать не будем, до моста только, а потом свернем налево в старый город.

— Откуда ты знаешь? — спросил я Туркмена.

— Я так думаю.

— Ну, мало чего ты думаешь.

Вдруг Хасан привстал и поднял указательный палец вверх.

— Что такое Хасан? — спросил я его.

— Тихо! Наш полк на связи, слышно плохо.

— Туркмен, дай сюда второй шлемофон.

— Он не пашет.

— Как не пашет?

— Да так не пашет.

— А чего ты не заменил его в полку-то?

— Забыл.

— Да тихо вы, и так плохо слышно, — крикнул Хасан.

Мы притихли и стали ждать, Хасан некоторое время сидел тихо и слушал, потом раздался его голос:

— Да, я слушаю, да 472-й на связи.

Немного подождав, Хасан опять ответил:

— Да… да, все понятно товарищ старший лейтенант.

Хасан повернулся к Туркмену и сказал:

— Сворачивай за БТРом ротного, и езжай за ним, только быстрее давай, вон машина ротного уже съехала с бетонки.

— Что случилось, Хасан? — спросили мы одновременно с Туркменом.

— Духи вырезали дружественный кишлак, который недалеко от нашего полка.

— Это который со стороны свалки, километра три от нас? — спросил я.

— Да, он самый, зенитчики говорят, что им передал бача из этого кишлака, бача этот лазил по нашей свалке, а когда стал подходить к своему кишлаку, то услышал сначала крики, а потом увидел незнакомых людей с оружием, которые резали там всех в подряд. Ну, он бегом в наш полк и сразу заскочил к зенитчикам, они же там с краю стоят. Мы сейчас находимся недалеко от этого кишлака, да и в боеготовности полностью, поэтому они передали сразу нам.

— Ну, ни фига себе, духи обурели, прям под носом и средь белого дня.

— Это ведь с этого кишлака сказали, что два каравана должны прийти из Ирана? — спросил Туркмен.

— Да, с него, — ответил Хасан.

— Ну, наверно, из-за этого кишлак и вырезали.

— Да что его там вырезать, он небольшой — дувалов десять, наверно, не больше.