Виталий Кривенко - Дембельский аккорд

— Где вы столько мяса нашли? Ее легче взорвать, чем тащить.

— Давай хватай, потом удивляться будешь, обыкновенная тетя, только толстая.

Ты, Качок, ее один упрешь, ряха у тебя, вон какая.

Качок схватил ее за руку, и мы втроем потащили ее к колодцу. Притащив, бросили ее в общую кучу.

Все уже собрались возле колодца, дети лежали отдельно, метрах в двадцати от остальных трупов, их было пятеро. Ротного не было видно, наверное, пошел в БТР доложить начальству обстановку.

Я подошел к пацанам и попросил Урала:

— Слушай, Урал, возьми Сапога, и принесите девчонку вон с того дувала.

Урал молча пошел, а Сапог остался стоять.

— Сапог, ты че, ваще уже затормозил в конец, не слышишь, что я сказал?

Сапог очнулся и побежал за Уралом. А мы сели перекурить, и ждать когда подойдет тягач. Все сидели и молчали, каждый думал о своем.

Ко мне подошел Хасан и сел рядом, он прикурил сигарету, я почувствовал дым от чарса.

— Ты что, косяк взорвл, Хасан? — спросил я его.

— Да. А что? Самое время, по-моему.

— Ну, давай накуримся, раз так, а то жуть какая-то на душе, сейчас бы браги всосать пару литров, жизнь эта блядская в трезвом виде ужасна, а по раскумарке она ужасней вдвойне.

Хасан передал мне забитую сигарету, я затянулся несколько раз, к нам подошел Качок и сел рядом.

— Качок, курнешь? — я протянул ему косяк.

— Ну давай, курну, почему бы нет.

Качок взял косяк и тоже сделал несколько затяжек, потом передал его Хасану. Я лбом уперся в пламегаситель автомата и уставился в дуло подствольника. Сейчас нажать бы вот так на курок, и все, и нет тебя, и нет этого Афгана, этих проклятых дувалов, трупов, и не слышать бы больше это сатанинское завывание ветра-афганца.

Хасан стукнул меня по плечу.

— Нет, Хасан, я не буду, передай Качку, меня накрыло уже. В голову и так начинают лезть какие-то дурацкие мысли.

За стеной послышался лязг гусениц и гул дизеля, это подъезжал тягач. Ну, слава богу, подумал я, сейчас закопаем это мясо, и побыстрее отсюда свалить, ко всем чертям.

Урал с Сапогом принесли девчонку и собирались бросить в общую кучу.

— Урал, положите ее с детьми, ей лет шестнадцать от силы, дите еще.

— А какая разница? — спросил Урал.

— А тебе какая?

— Да в общем никакой, — и они с Сапогом потащили ее дальше.

На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного шизофреника, который вот-вот расплачется.

Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце.

Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли где-то?

Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал водиле с тягача.

— Что, не влазит в ворота? — спросил я ротного.

— А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет.

— Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно горы таранить.

— Да, наверное, придется так и сделать.

— Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? — спросил я ротного.

— Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили.

— Достается, наверное, ребятам в голубых беретах?

— Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать внизу.

— Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, — я сплюнул загустевшую как кисель слюну.

— И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, — ответил ротный.

К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его Витаутас.

— Ну, что будем делать, командир? — спросил он.

— Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую.

— Нет проблем, таранить, так таранить, — ответил спокойно Витаутас и пошел в тягач.

Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.

— Как думаешь, с первого раза протаранит? — спросил ротный.

— Да запросто, — ответил я, и добавил, — тягач это тот же танк, только без башни.

Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу.

Я посмотрел на ротного и спросил:

— Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.

— Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам.

Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу.

Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана.

— Хасан, а ты чего здесь делаешь?

— Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой.

Туркмен вот, тоже захотел раскумариться.

— А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, — сказал я глядя на Туркмена.

— Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда.

— А ты что, ходил к колодцу?

— Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть.

— Ну и как тебе пейзаж?

— Уж лучше б я здесь сидел.

Хасан прикурил косяк и подсел к нам.

— Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? — спросил я Хасана.

— А тебе?

— Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут денешься.

— А ты не кури, — сказал Хасан и передал косяк Туркмену.

— Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою обдолбленную рожу.

— Ну, тогда кури и молчи.

— Там еще что-нибудь осталось из того, что Серега нам дал?

— Есть, на три косяка где-то.

— Хасан, если б у тебя был мешок чарса, ты бы сел, и за пять минут выкурил бы весь мешок?

— А ты дай мне мешок чарса, и увидишь.

— А что толку? Ты его один хрен за раз весь скуришь, а что не скуришь, сожрешь.

Пока мы болтали, Туркмен сидел и курил, слушая нас.

— Туркмен, ты что там прибился? Давай сюда косяк, — я забрал у него косяк и докурил его сам.

— Э, вы что это ребята, а где косяк? — очнулся Хасан.

— Туркмен скурил, мне только пятка досталась, — сказал я Хасану.

— Что, еще забивать, что ли?!

— Мне хватит, — сказал я.

— Мне тоже, — сказал Туркмен.