Ханс Киллиан - В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941–1943

Весна посетила и наш городок на Шел они. На березах распускаются зеленые листочки. Для одного из военных госпиталей построили бараки: строительство уже почти завершено, получилась целая деревня. В земле продолбили скважины и соорудили колодцы с прохладной, чистой артезианской водой.

Ужасы русской зимы постепенно уходят, сменяясь чарами пробуждающейся земли и белых ночей. Утром и вечером над заболоченными зарослями пролетают бесчисленные вальдшнепы, с первыми лучами солнца начинают клокотать и токовать тетерева. Тысячи перелетных птиц возвращаются обратно: утки, аисты, журавли. Высоко в небе, раскинув крылья, кружат степные орлы, а луни проносятся над самой землей в поисках пищи. По бескрайнему небу летят белые облака. По вечерам можно увидеть сверкающих чудесными красками сизоворонок, покачивающихся на ветках деревьев и телефонных проводах. Луга уже покрылись нежной зеленью и пестрыми цветами.

В Дно новый главный врач армии обустроил себе помпезную приемную. Мой отчет о заседании, кажется, не слишком его интересует, даже, напротив, навевает скуку. Он по-прежнему не беспокоится относительно сотрудничества с бактериологами для проведения экспериментов, которые мы должны провести совместно с профессором Домагком по желанию инспекции, используя новый сильнодействующий сульфаниламидный препарат мезодин, позже получивший название марбадал. Инспекция медицинской службы требует от меня итогового отчета с полным описанием случаев обморожения, включая процесс лечения. Чрезвычайно трудная задача, пока осталось слишком много неясного.

На заседании почти все придерживались мнения, что после обморожения повреждения возникают исключительно в результате кислородного голодания. Но так ли это на самом деле? Лишь много позже – спустя годы после окончания войны – мы узнали, что в большинстве случаев повреждения бывают вызваны отогреванием: при этом в тканях возникает удушье, что, в конце концов, приводит к их гибели. Если бы хоть немного знать об этом раньше!

В день моего возвращения оперативные сводки главного командования сухопутных войск сообщают о большой победе под Харьковом. В Крыму тоже все складывается благополучно. Под Керчью наши войска отбрасывают русских до самого Азовского моря. Началось наступление на чрезвычайно мощную крепость Севастополь.

В зоне окружения под Волховом разворачиваются ожесточенные бои. Русские не оставляют попыток прорваться, но терпят неудачу. Местность совершенно заболочена. Это значит, что Иваны голодают, поговаривают, они едят мясо погибших. Слухи подтверждаются. Когда одного захваченного в плен русского офицера спрашивают, на самом ли деле солдаты в окружении под Волховом едят человеческое мясо, он лишь отвечает: «Если бы вы голодали так же, как мы, вы бы тоже предпочли жрать человечину, чем подохнуть, как собаки!»

После настоятельных уговоров главный врач разрешает мне во второй раз слетать в зону окружения под Демянском. Он не знает о моих планах. Самолеты отбывают по-прежнему из Пскова, однако теперь «Ju-52» уже не могут идти над Ловатью на высоте 1000 или 2000 метров, приходится скользить на очень малой высоте над узким и крайне опасным перешейком, поскольку войска русской противовоздушной обороны чрезвычайно усилили свою мощность.

В районе Старой Руссы мы попадаем точно на перешеек в сопровождении двух истребителей, которые кружат неподалеку, то приближаясь, то отдаляясь, и обеспечивают нам безопасный перелет.

Проносясь над зеленеющими верхушками деревьев, мы приближаемся к Рамушеву. Пилот командует: «Надеть шлемы!» А у меня шлема нет. Раздается рев «юнкерса», меня отбрасывает. На огромной скорости мы пролетаем над просекой между высокими деревьями и, проскользнув над речным склоном, на высоте двадцати – тридцати метров проносимся над Ловатью. На другом берегу пилот вновь направляет машину резко вверх, так что приходится крепко держаться. Теперь я осознаю, насколько опасным стал короткий участок пути над рекой. Русские постоянно начеку. Заряженные зенитки подкарауливают наши самолеты. Едва мы вылетели к склону, как тут же повсюду – сверху, снизу, сбоку – засвистели снаряды. Осколки барабанят по гофрированной стали, иные даже пробивают ее насквозь. Когда я на мгновение выглядываю из машины, мне кажется, будто нас уложили на бутерброд с икрой для русской зенитной пушки, без перерыва палящей по мишени с расстояния трех километров. Я быстро втягиваю голову в плечи. Нам везет, проскочили, попадания в корпус самолета не в счет, мы легко отделались. Через двадцать минут машина приземляется на аэродроме в Демянске. Масштаб разрушения вокруг аэродрома значительно возрос. Некоторые самолеты разбились в лесу о ели и висят прямо на деревьях. Воронки от бомб, которых здесь довольно много, пришлось засыпать.

И вот начинается событие, которое я долгое время вынашивал втайне от главного врача. Врач корпуса собирает всех молодых офицеров медицинской службы у Венка, и, окруженные русскими со всех сторон, мы, к вящей радости, открываем самый настоящий конгресс. Главная тема – мое сообщение о результатах Берлинской конференции, после чего следует оживленная и веселая дискуссия.

В течение последующих дней я объезжаю полевые госпитали и дивизионные медпункты в «графстве Брокдорфа», особенно в долине реки Полы. Утомительные поездки на всех видах транспорта, начиная от вездеходов с мотоциклами и заканчивая крестьянскими телегами. Под конец приятный разговор с корпусным врачом и – обратный рейс.

Раннее утро 7 июня. Уже несколько дней бушует непогода. Ночью поднялся ураган. Выйдя проводить меня на аэродром, Венк, Торбек и другие врачи очень долго машут вслед. Мы ждем и ждем, но все напрасно. Из-за штормовой погоды самолеты не смогли вылететь. Что же мне теперь делать? Когда я уже собираюсь возвращаться обратно в Демянск, вдруг объявляют о прибытии «Не-111» с генерал-полковником Бушем на борту и с истребительным сопровождением. Чуть позже самолет идет на снижение, приземляется и останавливается неподалеку. Дверь кабины распахивается, и по приставленному трапу из машины спускается генерал-полковник. Мы приветствуем его. Он подходит к нам и, обращаясь к солдатам, вселяет в них надежду, заявляет, что снабжение зоны окружения значительно улучшилось, что количество подвозимого продовольствия будет возрастать изо дня в день. Кроме того, началось строительство железной дороги через перешеек от Тулебли до зоны окружения, через Ловать будет возведен новый мост. В конце железной дороги, при въезде в зону окружения в районе Лозниц, построены склады.

Внезапно генерал-полковник замечает и немедленно узнает меня. Подойдя, он протягивает мне руку и осведомляется: