Отто Дитрих - Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Идея вторжения в Скандинавию принадлежала Гитлеру. Боясь, что Англия воспользуется Скандинавией, чтобы создать плацдарм на Балтийском море, угрожающий длинному, незащищенному северному побережью Германии, весной 1939 – 1940 годов он разработал первый план захвата Норвегии и Дании. Он хотел опередить Англию. Нападение на Норвегию Гитлер всегда считал своей самой рискованной кампанией. В конце зимы, когда плавание в Балтийском море достаточно опасно, на хрупкие торпедные катера были погружены немецкие батальоны и подвергнуты опасностям штормов и столкновений с британским флотом. Они направлялись в Нарвик и другие прибрежные города, где им предстояло овладеть укреплениями, служившими не только для обороны, но и для защиты морских путей. В этом и заключалась беспрецедентная по своей дерзости операция. Впоследствии Гитлер говорил, что при воспоминаниях об опасности и напряжении тех невероятных дней и ночей он содрогается до сих пор. Несмотря на превосходную подготовку офицеров и солдат, участвовавших в этом походе, это была в чистом виде авантюра, которая, к счастью, завершилась удачно. А вот план оккупации Исландии и построения там укрепрайона пришлось оставить; там первыми оказались англичане.

С чисто военной точки зрения Французская кампания 1940 года была самым крупным достижением Гитлера в области стратегии. Это успешное наступление против Запада, в ходе которого были безжалостно разгромлены Бельгия и Голландия, имеет все черты гитлеровского плана, хотя, как и во время Польской кампании, немецкие силы обладали преимуществом в вооружении.

План кампании, определяющий в общих чертах направление движения каждой армии и мощь каждой из них, – все это было интеллектуальной собственностью Гитлера, хотя предварительный план, по-видимому, был предложен генералом фон Манштейном. Я со всей ответственностью могу утверждать это, поскольку данный вопрос часто и оживленно обсуждался ими как во время кампании, так и после нее. Гитлер отклонил план Шлиффена [12], предложенный Генеральным штабом, по которому предлагалось окружить врага, усилив и удлинив правое крыло. Гитлер раскритиковал этот план как абсолютно ошибочный, потому что, если немецкое правое крыло протянуть до побережья, оно упрется прямо в Ла-Манш, где окружать некого. Ла-Манш представлял собой непреодолимое препятствие, и враг, даже отступая, будет оставаться непрорванным фронтом для нападения немцев. Гитлер снова и снова бросал пренебрежительные замечания об «окаменелой стратегии Генерального штаба» и «поклонниках Шлиффена». Он заявлял, что в современной войне только мощные лобовые удары по узким участкам линии фронта позволят нападающим выйти в тылы врага. Потом у нападающего всегда будет преимущество неожиданности при выборе места для прорыва. Положив в основу эти соображения, он сам составил основной план нападения на Запад и выбрал местом прорыва направление Арденны – Седан – Ла-Манш.

Позднее много говорили о неприятности, случившейся за несколько недель до намеченной даты начала кампании и крайне обеспокоившей Гитлера. Немецкий майор, посланный в Западную Германию в качестве курьера с секретным планом нападения, пренебрег приказом и воспользовался самолетом. Летя в тумане, он пролетел место назначения и совершил вынужденную посадку километрах в десяти от границы, на территории Бельгии. Само собой разумеется, план нападения оказался в руках неприятеля. Гитлеру пришлось решать, оставить эту затею или рискнуть и начать претворять в жизнь намеченный план. Рассчитывая на подозрительность противника, он надеялся, что тот примет аварийную посадку майора за военную хитрость с целью дезориентации врага фальшивым планом. Противник скорее поверит, что немцы будут действовать по традиционному плану Шлиффена, а значит, сосредоточит главные силы на севере, где и будет окружен. Следовательно, Гитлер ни на йоту не изменил своего плана, хотя учитывал, что противнику он уже известен.

Утром 9 мая сообщили, что Гитлер и его ближайшее окружение вечером отправятся на специальном поезде инспектировать Гамбургские верфи. Все было готово к путешествию. Проехав примерно две трети пути до Гамбурга, поезд неожиданно повернул на запад, к Кельну. 10 мая часов в шесть утра мы вышли из поезда на станции Эйскирхен и пересели в автомобили. Не успели мы отъехать, как над нами в безоблачном небе на запад пронеслась первая эскадрилья самолетов. Не задавая лишних вопросов, я сразу же понял: великое наступление началось!

Час спустя Гитлер стоял на одиноком холме недалеко от Мюнстерейфеля перед своим маленьким, замаскированным бункером, с нетерпением ожидая первых докладов о бомбардировке бельгийского форта Эбен-Эмель и действиях парашютных десантов на мосту Мердийк и в голландских фортах. Из этого «Орлиного гнезда», первой из его ставок, Гитлер с самого начала управлял Западной кампанией. Отсюда он совершил первую поездку на фронт, посетил штаб корпуса в бельгийском городе Бастоне, где спустя четыре с половиной года захлебнулась его попытка прорваться к Маасу; и здесь он получил доклады о битвах в Брюсселе, Генте, Лилле и Дюнкерке. Новость о взятии Парижа и требовании французской армии о перемирии дошла до него в его второй ставке на западе, возле Рокроя.

Рано утром 23 июня он на два часа посетил Париж. Фактически неузнанный, он объехал весь город, специально остановившись у могилы Наполеона. Концом Западной кампании он руководил с одной из вершин Шварцвальда, своего «Сосняка» – небольшой группы бункеров между соснами к западу от Фрейденштадта. Отсюда, следуя за передвижением своих войск, он пересек Рейн по направлению к Страсбургу и направился к Вогезам. 27 июня в его присутствии в Компьене было подписано перемирие с Францией.

Гитлер начинал чувствовать себя хозяином Европы. Однако после воздушной битвы над Англией он не осмеливался совершать броски через Ла-Манш. Ему в голову приходили и другие соображения, но я не верю, что они в конечном счете повлияли на его решение напасть на Англию. Поразительная быстрота захвата Франции не дала ему достаточно времени сделать все необходимые приготовления к столь решительному шагу. Гитлер полагал, что успех совершенно невозможен. Поддерживать хрупкий «мост кораблей» против английских военно-морских сил становилось все труднее, да и на море было слишком опасно. Он не хотел рисковать победой на континенте.

Канун нового, 1940 года он провел в Оберзальцберге, в Берхтесгадене, и здесь в полночь произнес тост за окончательную победу в наступающем году.

Гитлер-военный поднялся на вершину лестницы, которую сам же соорудил. Тремя победоносными кампаниями он снискал себе репутацию военного гения и удивительно успешного военачальника. Даже если не принимать во внимание удачу и преимущества немецкой армии в техническом оснащении, остается немало достижений, оправдывающих эту репутацию. Его методы основывались на молниеносных прорывах бронетанковых войск, за которыми следовало окружение и уничтожение врага. Но этот же стратегический и тактический принцип, принесший ему военную славу, и погубил его. Ведь, как командир, Гитлер не знал никакой другой стратегии; это был единственный известный ему способ победить противника. В течение трех лет он успешно использовал его, пока после поражения под Сталинградом ему не пришлось занять оборонительную позицию. Потеряв военное преимущество на земле и в воздухе, он потерял также и инициативу.