Гарольд Лэмб - Омар Хайям. Гений, поэт, ученый

«Используя свое волшебное искусство, – гласила сплетня, – Омар Хайям почти преуспел в своем начинании, и всеми любимый Газали почти потерял сознание. Но на помощь был призван Коран, сила Газали была восстановлена, и в конце концов сам Омар был унижен и посрамлен». Некоторые люди утверждали, будто Омар боролся врукопашную с Газали и бросил его на колени. Другие были абсолютно уверены, что Газали обнаружил адскую машину, построенную тайно внутри башни.

Исхак-привратник услышал новости от проходившего мимо каравана торговцев шерстью, направляющегося в Балх. Один из погонщиков верблюдов наклонился вперед и сплюнул напротив ворот.

– Поедатель грязи! – взревел Исхак, утверждая собственное достоинство. – Пусть собаки помочатся на могилу твоего отца.

– Это твой дом полон таких собак. Да, владелец его – пьющий кровь неверный. Ва, само его имя и есть грязь.

– Что нашло на тебя? – потребовал объяснений Исхак, слишком удивленный, чтобы парировать сказанное. Всегда люди из караванов с восхищением смотрели в ворота дома Повелителя Звезд, а иногда они оставляли подарки у хранителя ворот, случись Исхаку оказаться у ворот в подходящий момент.

– Разве ты не слышал? – Погонщик верблюдов рывком осадил своего осла и сел боком, чтобы лучше видеть Исхака. – Сначала этот неверный, твой господин, вырыл волчью яму в своей проклятой башне. Хэй, она предназначалась для ловли, чтобы держать там и мучить живых людей. Но некий святой человек… забыл его имя, но он настоящий святой, прочитал благословенный Коран над этой ямой и разрушил ее злые чары. Да, еще я слышал от дочери владельца караван-сарая, как этот злобный предсказатель, твой господин, день и ночь вел разговор в школе для длиннобородых. И какие слова он говорил! Да не допустит Аллах больше ничего подобного. Он сказал, будто звезды перестали перемещаться.

Исхак слушал его, не веря своим ушам.

– Кроме того… – продолжал погонщик, передавая слухи, жуя темно-красные зернышки граната, – умх, он сказал, будто солнце не двигается. Да, я ведаю про Самарканд, где живут китайцы, да, и про Обитель Аллаха в Мекке, и много иных премудростей слышали мои уши. Но никогда не слышал я, чтобы ученый муж или дервиш утверждали, будто солнце не восходило и не садилось. Чтоб тебя собаки покусали и проклятие смерти Кербала напало на этот дом.

И с этой парфянской стрелой, приберегаемой напоследок, он пнул осла в ребра и отбыл прочь. Исхак встал и отправился жаловаться Зулейке на плохие новости.

– Говорила я, – заметила дородная хозяйка кухни, – что никакой выгоды не принесут ему все эти разговоры о козмлогии и вчилениях?

– Ай-алла, это что еще такое?

– Ладно, пусть будет вычилении, какая разница. Ой, ме, ну зачем господину понадобилось измерять время?

После кухни Исхак направился к узорчатой решетке гарема – Айшу отправили в Каср-Качик, чтобы она укрылась там от жары и духоты города. Не без злого умысла он объяснил ей, как их господин привел в бешенство весь Нишапур. Айша с тревожным чувством обдумывала услышанное.

– Если наш господин утверждает, что солнце стоит на месте, – в конце концов промолвила она, – значит, так оно и есть. Кто может знать больше, если не он?

«Эта ссора с учеными мужами может принести беду, – решила она, – но, пока Омар пользуется покровительством султана, его враги могут причинить ему вреда не больше паршивых собачонок, кусающих прохожих за пятки».

Исхак возвратился к своим воротам очень озадаченный. Внимательно смотрел он на красный шар солнца, по мере того как тот исчезал за краем далекой равнины. Не было ни тени сомнения – солнце не изменило свои привычки. Оно садилось где-то там, куда взгляд не мог дотянуться, так же, как в тот вечер, когда начал использоваться новый календарь Омара, годы назад. Исхак стал считать годы на своих скрюченных пальцах и обнаружил, что с тех пор прошло уже целых тринадцать лет. Что это говорили тогда муллы о плохом предзнаменовании в первый час этого нового календаря?

Знамена смерти висели в небе, совсем как сейчас, этим вечером, эти алые полотнища. Нет, солнце не изменилось.

Исхак стал нести дежурство у ворот, чтобы собрать как можно больше новостей, поступающих из Нишапура. Он услышал от торговца рабами, будто ходжа Омар продолжал работу в «Обители звезд» вместе со своими математиками и будто Академия все еще гудела, погруженная в обсуждение тех нелепых и абсурдных речей. Торговец, который оказался человеком добрым, думал, что, возможно, Омар был пьян в тот момент и ему следовало бы совершить паломничество в святыню благословенного имама в Мешеде, которым он сумеет искупить свою ересь.

Весь в клубах пыли, по направлению к Самарканду галопом промчался дворцовый гонец, крича на ходу крестьянам и пастухам, чтобы те ушли с дороги и дали ему проехать.

– Какие новости? – закричал Исхак.

Через плечо на полном ходу гонец ответил:

– Плохие. Султан Малик-шах умер.

От Балха до Багдада известие о смерти Малик-шаха разнеслось со скоростью, с которой мчались из конца в конец страны лошади на полном скаку. Султан заболел на охоте, и, хотя его врачи делали ему обильные кровопускания, через несколько дней он умер, так и не назвав никакого преемника.

И в Нишапуре, и в Исфахане большие караваны сворачивали с дороги и поворачивали обратно, в то время как в разных местах могущественные эмиры собирали вооруженные войска. Армия, осаждавшая Аламут, отступила, потому что ее командующий сразу же поспешил присоединиться к лагерю Баркиярка, сына Малик-шаха, которого поддержали сыновья убитого Низам ал-Мулка.

Одновременно халиф Багдада утвердил преемником трона другого сына султана. Шли дни, и вскоре все вооруженные люди империи собрались под знамена двух соперничающих лагерей и разразилась гражданская война.

Поскольку Аламут уже никто не пытался захватить, Хасан ибн Сабах незамеченным сбежал в Каир, чтобы провести совет с главами ассасинов в Египте. Гражданская война, истощавшая и разрушавшая Персию, способствовала осуществлению его планов, поскольку его сторонники и последователи не теряли времени и безнаказанно распространяли свои проповеди во всевозрастающем хаосе междоусобицы. Кто бы ни получил трон, Баркиярук или Мухаммад, Хасан получал выгоду от их борьбы. Между тем и в Сирии имелись замки, которые следовало захватить. Его последователи уже перестали маскироваться и укрепляли крепость Дизх-Кох в Исфахане, а в планах уже маячила мировая империя, хорошо организованная и совершенная, которая будет создана с магистрами ассасинов в Каире.

Прошли годы, прежде чем его рука стала заметной в событиях Персии, а затем его последователи потерпели неудачу в попытке убить Баркиярка, получившего власть в победе над своим соперником.