Сергей Образцов - Моя профессия

Потом я много раз бывал и в Румынии, и в Болгарии, и в Югославии.

Вместе с театром объехал много городов Румынии. Подружился с очень хорошим кукольным театром «Цэндэрикэ», организованным после войны, и даже по приглашению Министерства культуры отдыхал в бывшем загородном дворце Михая. Мне просто вручили от него ключ. И по утрам здороваться с нами приходили павлины.

В Болгарии мы тоже объехали много прекрасных городов. Тоже породнились с созданным после войны кукольным театром. Возложили венок у мавзолея Георгия Димитрова. Ночью были в горах – в Родопах. На празднике песни. Из пятисот деревень приехали певцы и музыканты. Горело пятьсот костров по всей лесной долине. Мы ели вареную баранину, запивая красным вином. И слушали народных певцов под аккомпанемент волынок.

В Югославию и с театром и без театра я приезжал, наверное, раз десять. Знаю теперь не только Белград и Скопле, но и Любляну, и тот самый Нови-Сад и Ядран, которые тогда были под фашистами, и самый невероятный по красоте и архитектурной цельности город на Ядране – Дубровник.

Но все это я видел потом, когда война стала для пожилых воспоминанием, а для молодых легендой. Тогда она еще шла.

Мы вернулись из поездки по Балканским странам в начале марта сорок пятого года, когда Москва жила единым ощущением. Ожиданием конца войны. Ожиданием победы.

Чуть ли не каждый вечер гремел салют и сверкали взлетающие к небу разноцветные звезды фейерверков.

«Говорит Москва. Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Приказ Верховного Главнокомандующего по Войскам Красной Армии и Военно-Морскому Флоту.

Войска Первого Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войск Первого Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, второго мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлин.

... Сегодня, второго мая, в двадцать три часа тридцать минут в честь исторического события – взятия Берлина советскими войсками – столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Первого Белорусского и Первого Украинского фронтов двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий».

А через неделю:

«Говорит Москва. Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Приказ Верховного Главнокомандующего по Войскам Красной Армии и Военно-Морскому Флоту.

Восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года в Берлине представителями германского верховного командования подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил.

... В ознаменование полной победы над Германией сегодня, девятого мая, в День Победы, в двадцать два часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Красной Армии, кораблям и частям Военно-Морского Флота, одержавшим эту блестящую победу, тридцатью артиллерийскими залпами из тысячи орудий».

Кончилась война. Кончилась война. В каждом доме радость. Огромная. Больше не бывает. Но почему на глазах у этой женщины слезы? Горькие, тяжелые. Кончилась война, почему же она плачет? Почему не пошла к соседям? Ее же звали. Там было весело. Там пели песни и пили шампанское.

Стихотворение Симонова «Жди меня, и я вернусь. Только очень жди...» было чуть ли не молитвой каждого солдата, оно утверждало веру в жизнь, в победу, оно имело не меньшее значение, чем статьи Эренбурга.

Только зачем поэт обидел мать? Разве так можно? «Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня, пусть друзья устанут ждать, сядут у огня...». Это неправда. Матери, даже получив похоронную, не верили и ждали. Плакали и ждали. И в День Победы плакали. И в День Победы продолжали надеяться и ждать.

У другого поэта точнее: «Увы! утешится жена, и друга лучший друг забудет; но где-то есть душа одна – она до гроба помнить будет! ...То слезы бедных матерей! Им не забыть своих детей, погибших на кровавой ниве, как не поднять плакучей иве своих поникнувших ветвей...»

В конце июня я получил маленький билетик, и на нем было написано: «Тов. Образцов С. В. Правительство Союза ССР приглашает Вас на прием в честь участников парада Победы. Прием состоится в Большом Кремлевском дворце 25 июня 1945 года. Георгиевский зал».

На приеме был концерт, и мы с женой в нем участвовали. Я пел и показывал кукол, жена аккомпанировала.

Не в первый раз я выступал в Георгиевском зале, но, конечно, вечер двадцать пятого июня сорок пятого года навсегда останется в дневнике моей памяти.

Он был золотой. От золота люстр. От золотых имен георгиевских кавалеров, написанных на мраморе стен, от золота погон, от сверкающего золота бесчисленных орденов, от золота шампанского в хрустальных бокалах, от ощущения счастья.

Кончилась война. Театр работает в полную силу. Ставим «Обыкновенный концерт» (потом мы его назвали «Необыкновенным концертом») – сатиру на эстрадные штампы. Почему ставим именно это? Объяснить и легко и трудно. Может быть, просто от ощущения счастья. От радости. А если докапываться до первопричин, то, вероятно, их две.

Во-первых, я эстрадник. Знаю эстраду вдоль и поперек. Люблю ее. Люблю и одновременно злюсь на то, что в ней плохо. На псевдоюмор некоторых конферансье. На штампы певцов и певиц. На многое.

Во-вторых, наша фронтовая программа была прежде всего сатирой. И мы заразились сатирой. Ведь сатира буквально зовет кукол в свои помощники. Во все времена истории кукольного театра она занимала большое место в его репертуаре.

В коллективе возник спор. Часть актеров непременно хотела играть что-то серьезное, какую-нибудь романтическую классику. Например, «Бурю» Шекспира или «Сон в летнюю ночь». Я вновь перечитал и то и другое и, по правде сказать, не очень понял их темы, да, кроме того, мне очень хотелось поставить что-то сегодняшнее.

У нас в театре труппа разбита на две самостоятельные группы. И вот одна группа не захотела ставить пародию на концерт, а другая, наоборот, увлеклась.

Мы начали работать. Кто мы? Семен Самодур, я, Зиновий Гердт, писатель Алексей Бонди и композитор Григорий Теплицкий. В дальнейшем к нам присоединился художник Валентин Андриевич и вернувшийся с фронта актер Владимир Кусов. Каждый день собирались, обсуждали, сочиняли, выдумывали. Андриевич сделал эскизы декораций и кукол, Теплицкий написал отдельные элементы музыки. Долго выдумывали и долго ставили спектакль, но нам повезло: новый спектакль был принят зрителем буквально с восторгом.

С тех пор он прошел больше шести тысяч раз. В какой бы город, в какую бы страну мы ни выезжали, нас всегда просили и просят: «Привезите с собой «Необыкновенный концерт». Мы показали его почти в четырехстах городах нашей страны и в тридцати четырех странах мира, а это значит, что он, этот самый «Необыкновенный концерт», показал нам всю нашу страну и еще тридцать четыре страны. И если «По щучьему велению» мы назвали нашей «Чайкой», а «Волшебную лампу Аладина» второй «Чайкой», то «Необыкновенный концерт» мы обязаны назвать нашей третьей «Чайкой».