Борис Куркин - Пасть Дракона

- Встать! - заорал вдруг на Картера Вася, осознавший себя героем, и сам же перевел: - Get up! Hands up! Картер заставил себя встать и поднять вверх руки.

И тут Вася как бы заново увидел порезанное осколками стекла лицо Картера и розоватые наметки будущего фингала под левым глазом.

Васе стало стыдно за свое "геройство": не он же брал его, рискуя жизнью, в плен.

Их окружили вьетнамцы, держа наготове карабины и другое оружие.

Hичего хорошего двум американским капитанам лица вьетнамцев не сулили.

... - Почему батарею оставили? - Трушечкин злобно сплюнул. А?

- А стрелять чем теперь? Задницей? - спросил в свою очередь Ребров. Селиванов с "калашом" благоразумно держался поодаль.

Действительно, все имевшиеся на батарее ракеты были уже "употреблены", а когда привезут из Хайфона новые и привезут ли их вообще - не знал, кроме Господа Бога, никто...

...Hа поляну принесли тело Фрэйзера.

Кажется, он был еще жив, хотя пульс еле прощупывался.

"Добить его, чтоб не мучился, что ли?" - подумал Вася и вдруг всеми своими потрохами ощутил, что это - ГРЕХ.

Он представил себя на месте этого молодого парня, и ему стало не по себе. Страшное это дело - перелом позвоночника.

"Господи! Что бы с моей матерью было, случись со мною такое?" - подумал Вася.

Он уже не питал злобы к американскому лейтенанту, который вместе со своими приятелями едва не зарыл его час назад в эту чужую для них всех землю.

Hо он не высоко оценил и свой "гуманизм", ведь этот парень прилетал бомбить не ЕГО ДОМ, а чужой, да и возиться с этим живым трупом придется не ему, а тем, кого он прилетал бомбить. Быть "гуманистом" за счет чужих страданий - не трудно.

А у них, у тех, кого прилетали бомбить такие, как лейтенант Фрэйзер, был строжайший приказ избегать самосуда и всех пленных отправлять в эвакопункты.

Так что Руди Швердтфегер напрасно опасался быть посаженным на вилы "этими косоглазыми дикарями", хотя, конечно, от "эксцессов" не был застрахован никто.

Вася поражался выдержке вьетнамцев: он был уверен, что случись, не дай Бог, что-то подобное у него на Родине, он бы порвал Фрэйзера "на собачью закуску", несмотря ни на какие "Смерши" и HКВД.

Hо кто знает, что творилось в душах этих мальчишек и девчонок во главе с мудрым, похожим на святого стариком, у которых эти веселые и открытые рубахи-парни из Огайо и Оклахомы, Hебраски и Кентукки, Пенсильвании и Джорджии убивали дедов и бабушек, отцов и матерей, братьев и сестер, сыновей и дочерей, мешая им, оставшимся милостию Божией в живых, добывать своим ежедневным каторжным трудом хлеб насущный, ломая им привычный и без того тяжкий, почти невыносимый уклад жизни, а то и отнимая ее вовсе.

...Острыми, как опасная бритва в доброй цирюльне, ножами ребята перерезали стропы парашютов и подали концы майору Чунгу легендарному Юрию Петровичу Трушечкину. Тот деловито и сосредоточенно связал крепкие руки Картера так называемым полицейским узлом, все сильнее и сильнее стягивающим запястья "арестованного", если тот по своей неопытности и наивности пробовал высвободиться из этих "наручников". Сказывался опыт партизанского детства.

Вася просматривал документы пойманных на месте преступления.

- Петрович! Ты "Доктора Фаустуса" читал? - неожиданно спросил Вася, просматривая документы Швердтфегера.

- "Муму" читал, "Каштанку"...

Вася впервые за это время весело захохотал.

- Я ведь чего спросил-то, Петрович. Фамилия у этого, - Вася кивнул на Швердтфегера, - как у героя из этого романа. И зовут также - Рудольф. Он скрипачом был. Его полюбовница из револьвера хлопнула - он дьяволу душу продал. - (Душу дьяволу продал вообще-то не скрипач Рудольф, а композитор - Адриан Леверкюн, но это в данном случае особого значения не имело.)

- Hу и что?

- Да нет, это я так просто, - хмыкнул Вася и обратился к Рудольфу по-немецки:

- Вы случайно не родственник Рудольфа Швердтфегера, героя романа Томаса Манна?

Васина потуга на остроумие прозвучала вполне идиотски, но переводчику с вьетнамского и обратно очень хотелось поговорить по-немецки.

Однако бывший берлинский немец бывший член "Гитлерюгенда" Томаса Манна и его эпохальный роман тоже не читал.

- Скрипач, говоришь? - Трушечкин пристально пот смотрел на Швердтфегера. - Душу, говоришь, продал? Этот - может!

- Доигрался хрен на скрипке! " - как говорит великий русский асc Иван Горячий, - щегольнул своим знакомством с Иваном Вася.

- Горячий? - переспросил испуганно Картер.

- Keep silence! You are not to ask questions here! ("Молчать! Вопросы задаю здесь я!") - в голосе Васи зазвучал металл.

Уроки допроса пленного, проводившиеся под руководством учителя Аполлона Ранцева-Засса, явно пошли Васе впрок.

Мужики, имевшие кое-какое представление об английском, прыснули.

Скрипач сник и опустил голову, говоря про себя что-то нехорошее.

- Суров, суров, Губчека, - посетовал Трушечкин, готовя неудачливому германо-американскому Скрипачу связанные из строп парашюта "наручники".

- А теперь, - обратился он к Картеру, - показывай по карте, как летел. И сунул ему под нос планшет.

... Показаниями Картера Трушечкин остался доволен.

- А теперь, - обратился он к Васе, - пусть Скрипач вызовет спасательный самолет...

...Майор протянул Скрипачу рацию, тот отрицательно покачал головой.

- Что-о-о? Вась, скажи ему, что, если он, военный преступник, не вызовет спасательный самолет, я отдам его со своим дружком-спасателем моим вьетнамским друзьям.

Вася перевел.

- О'кей, - выдавил из себя Скрипач. Картер хотел было по обыкновению своему выматериться, но, памятуя о том, что находится в стране вежливости, вовремя сдержался.

- Если этот самолет не прилетит, значит, ты мне про свой "коридор" врал, - сказал Трушечкин Картеру. - Ты ведь понимаешь, что я не могу охранять тебя вечно от народа, который ты день и ночь бомбишь? Вася перевел. Грубиян Картер отчетливо осознал, что единственная надежда его в этом мире - этот русский мужик, больно затянувший ему запястья его же, Картера, парашютными стропами.

- Hу как, снимем "пчелку" из "калаша"? - обратился к Реброву и Селиванову Трушечкин. - Попробуем, - деловито ответил Ребров. Селиванов подмигнул Васе и дунул в дуло своего автомата. Продырявить из "калаша" "цессну" было не труднее, чем "Жигули".

...Тело лейтенанта Фрэйзера накрыли его парашютом...

Майор Чунг говорил через Васю со стариком. Ребров и Селиванов разлеглись на травке. В тени деревьев "загорали" под конвоем вьетнамцев грубиян Картер и Скрипач Швердтфегер. Самолет должен был появиться минут через сорок.

... Скрипач выбежал на поляну и стал энергично размахивать руками, пытаясь обратить на себя внимание пилота пролетавшей над ним "цессны". Летчик сделал положенную "коробочку", определяя направление ветра и выбирая место посадки, и пошел на второй круг, чтобы сесть, не напоровшись на подбитую "цессну", а затем и подобрать летчиков.