Леонид Кузнецов - Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)

Конечно, миссис Макартур в душе не ограничивалась скромными мечтами, она была уверена, что герой на фотографии действительно станет достойным не только каменных, но и бронзовых, золотых фигур. Так, кстати, в будущем и случилось. Золотых скульптур я не видел (говорят, их отливали в послевоенной Японии в виде миниатюрных фигурок по типу бангкокских золотых будд), но в Маниле, на Филиппинах бронзового и каменного Дугласа Макартура сегодня встретишь. Существует огромное количество других портретов - в масле, высеченных из камня, отпечатанных на открытках. Однако прежде всего фотография.

Д. Макартур был благодарен матери за то, что она открыла ему глаза на возможности объектива и журналистского пера. Даже если вдруг исчезнут все библиотеки, все архивы, где-то у кого-то останутся газеты, журналы, и на какой-нибудь их странице обязательно Макартур. Генерал, в отличие от некоторых деятелей, считающих журналистов дармоедами, приспособившимися к легкой жизни, всегда старался ладить с ними. Ведь журналисты пишут историю. Одна фотография хорошо, а сотня (в газете миллион!) еще лучше.

С помощью Макартура фотообъектив, фотопропаганда и просто классическая пропаганда США демонстрировали "единство" в рядах американской армии, отсутствие в ней социальных барьеров, классовый мир, который следовало бы перенести и на гражданскую жизнь. Макартур, когда хотелось понравиться, легко отбрасывал снобизм, он (потомок рыцарей) не задумываясь, доброжелательно, по-свойски протягивал пачку с сигаретами солдату, соскучившемуся по американскому табаку, перед боем он однажды снял с себя Крест "за выдающиеся заслуги"{7} и прикрепил его на грудь майора, который еще не выиграл сражения. "Уверен, вы сделаете это",- сказал Макартур.

Как-то во Франции Макартур подписал увольнительную десятой части личного состава бригады, которой командовал. Счастливцам предстояли развлечения (двое суток!) в Париже. Военная полиция вернула из французской столицы первую часть "туристов", а до второй, тпетьей и так далее дело вовсе не дошло. Но порыв делать добро, который должны были расписать журналисты, принес желаемые результаты только Д. Макартуру. Правда, командование обвинило его в нарушении полномочий. И это тоже попало в прессу. К большому удовольствию Макартура, он считал, чем больше шума, тем больше популярности. Д. Макартур, кстати, бравировал непослушанием. Однажды он заявил: "Приказы, которым вы не подчиняетесь, приносят вам славу".

Однако и в данном случае не будем упрощать, не будем искать у Макартура вину там, где он не виновен. Конечно же, выпускник Вест-Пойнта не против правил, приказов. Он - за разумное либо их использование, либо их игнорирование. Позиция далеко не оригинальная. Но чаще всего передовая, говорящая о смелости и творческом подходе к проблемам мира и войны. Вспомним обращение Федора Федоровича Ушакова к своим подчиненным. Он сказал:

- Господа офицеры флота христианского, сами вы убедились ныне, что противу неприятеля, сражавшегося по правилам, мы, правил ненужных отвратясь, действовали по обстоятельствам, и виктория состоялась славная, России подобная.

Конечно, масштаб несопоставим: победа в баталии флотоводца адмирала Ф. Ф. Ушакова (русско-турецкая война 1787 - 1791 гг.) - классика морских сражений - и "увольнительная солдатам к парижским жрицам любви". Но если разобраться, то таким образом, весьма примитивным, Д. Макартур выступал за независимость мышления и действий. Стремлению выделиться, подняться над толпой, в данном случае полковничье-генеральской, любой ценой стать известным лучше, быстрее, надежнее способствовали журналисты. Служба Макартура по связи с прессой всегда работала не покладая рук. Приезжих газетчиков и фоторепортеров жаловали особым вниманием. Чем крупнее была газета, чем большим тиражом она выходила, тем шире открывались объятия навстречу ее посланцу. Но это в том случае, если посланец готовил хвалебный репортаж.

Появление фоторепортеров и журналистов для Д. Макартура всегда было праздником. Он охотно позировал - то в старой фуражке, то в банном халате с драконом на спине, то вглядываясь в океанскую даль. Когда во время какой-нибудь военной операции не было фоторепортеров или снимки получались неподходящими, легко и быстро использовался архив. Так в американской прессе появляется снимок "Генерал Макартур при взятии Буны на Новой Гвинее". Однако на фотографии (результат спешки) четко виден радиатор генеральского "паккарда", на котором он разъезжал по Австралии, а на поле боя, то есть на месте съемки, мог появиться лишь с помощью парашюта. Ну и, конечно же, не для того, чтобы отвезти Макартура на обед - дорог в тех местах не было.

Тщательно редактируя телеграммы и донесения, Макартур убирал имена других генералов (это, естественно, тогда, когда сообщалось об успехах).

Прессу при штабе Д. Макартур держал в ежовых рукавицах. Ничего сомнительного - ни о Макартуре, ни о его командовании. Только хвалебные материалы. Любое отступление от правил, установленных Д. Макартуром, малейшая критика вызывали жуткий, оскорбительный поток ругани. "Его (Макартура) отношение к репортерам,- свидетельствуют очевидцы,- было похоже на отношение к Исабеле Купер (содержанка Д. Макартура в 30-х годах.- Л. К.): их следует использовать так, как он считал нужным, и они должны безмолвствовать, быть послушными. В противном случае Д. Макартур приходил в бешенство, не стеснялся в выражениях. Неугодивших блестящий знаток Цицерона в лучшем случае называл "безграмотными полицейскими репортерами".

Один из самых занятых людей в штабе Макартура, бывший журналист Л. Лехрбас, постоянно устраивал брифинги, пресс-конференции, интервью. Пресс-офицер внимательно читал каждую строку, выходившую из-под пера или пишущей машинки корреспондентов, вымарывая решительно все, что хотя бы в какой-то степени могло умалить достоинства генерала, что не соответствовало бы портрету, сделанному мастером еще в конце прошлого века на берегах Гудзона.

Однако в вест-пойнтские времена фотография была лишь скрытым богатым "месторождением славы" и не она стала главным козырем, тем "тузом", который обеспечил победу. Основное поле соперничества - учеба. Дуглас Макартур соединил свои природные способности с трудолюбием, усидчивостью, со смирением. Порой складывалось впечатление, что он целиком, безоговорочно принял институт, созданный полковником С. Сэйером. Но вот тут-то обнаруживается еще одна черта Д. Макартура - скрытность. На самом деле его угнетал общий низкий интеллектуальный уровень преподавателей и курсантов. Вызывала презрение неграмотная речь, косноязычие, выдаваемое за "американский диалект английского".