Николай Кузнецов - Фронт над землей

В наушниках послышался голос:

- "Мессершмитты" атакуют штурмовиков!

Затем еще одно предупреждение:

- Истребители противника!

Ведущий "ильюшиных" подал команду "В круг" и заложил левый вираж уже над своей территорией.

За ним последовали все ведомые. Они еще не замкнули круг, как сверху появилась четверка тупоносых. "Где же Павел?" - с тревогой подумал я.

Пара тупоносых, выбрав цель, медленно перевернулась через крыло и пошла в стремительное пикирование.

Казалось, "ильюшиным" грозила неминуемая беда. И вдруг с молниеносной быстротой тупоносых атаковали два советских истребителя. Огненная струя лизнула самолет ведомого. Вздрогнув, он закачался и пошел почти вертикально вниз - щевелевский почерк. Молодец, Павел!

А "мессершмитты" тем временем продолжали атаки штурмовиков, не давая им замкнуть круг. Двигатель моей машины работал на полную мощность, скорость максимальная, но мне казалось, что самолет очень медленно приближается к противнику, который вот-вот откроет огонь по одному из отставших "илов". Заметив опасность, летчик "ильюшина" резко заложил левый вираж, чтобы срезать маршрут, быстрее догнать впереди идущий самолет и замкнуть круг. За ним сразу же развернулся и "мессер", приготовившийся к стрельбе. Но тут фашист оказался в моем прицеле. Длинная трассирующая очередь по кабине - и "месс" рухнул вниз.

Кольцо штурмовиков замкнулось на высоте триста метров, но немецкие летчики, раздосадованные неудачами, продолжали кидаться на них со всех сторон. Однако это уже не представляло большой опасности для "илов". Вскоре, убедившись в бесплодности своих действий, вражеские истребители оставили арену боя. Подбитый штурмовик, дотянув до переднего края, приземлился на нашей территории. Остальные на бреющем полете в .сопровождении двух групп истребителей уже в наступивших сумерках вернулись на свой аэродром.

Я доложил Алексею Борисовичу, что задание выполнено и при этом сбито два самолета противника, один из которых - тупоносый.

- Где он упал? - спросил командир с нетерпением.

Павел и я показали на карте место падения, и майор немедленно сообщил об этом в штаб дивизии.

Положив трубку, командир полка встал и, улыбаясь, обнял Павла и меня.

- Вы представляете, какое дело сделали? Молодцы, ребята!

Механик моей машины Володя Мусатов нарисовал на фюзеляже двадцать шестую звезду.

Вечером в столовой было празднично. Новые скатерти отливали голубоватой белизной. Большие керосиновые лампы с пузатыми стеклами горели ярким пламенем. На столах вместо повседневной квашеной капусты были соленые помидоры и огурцы, нарезанное тонкими ломтиками сало и другие закуски. И графины, конечно, были. Но самое необычное, чему я удивился,- на бревенчатой стене висел лист картона с моей фотографией, вырезанной из газеты.

Еще ничего не понимая толком, я смущенно оглядывался на своих товарищей и командиров, среди которых были Панов, его заместитель по политчасти Горшков, комдив и Шумейко. "Уж если кого чествовать, - думал я, - так это Павла Шевелева. Он сегодня сбил новый фашистский самолет".

Пока мы усаживались за столы, принесли огромный торт с шоколадными цифрами "26 - 26" и датой "26.12.42".

- В твою честь, Николай, - шепнул мне Саша Масальский, адъютант командира полка. - Тебе сегодня двадцать шесть лет? В день своего рождения ты сбил двадцать шестой самолет противника. Отличное совпадение, не правда ли?

Ко мне подошел командир дивизии полковник Г. А. Иванов и, пристально глядя прищуренными, улыбающимися глазами, тепло поздравил.

По-отечески сердечно поздравил меня и Андрей Андреевич. Затем командир полка произнес тост. От волнения подкатился ком к горлу. Ребята дружно хлопали в ладоши, а я сидел и ничего не мог сказать моим боевым друзьям...

Ужин затянулся дольше обычного. Говорили об удачном бое Павла Шевелева с тупоносым истребителем противника, о Вадиме Лойко, Василии Добровольском и других опытных летчиках, о молодежи, которая прочно вошла в боевой строй.

После ужина долго не мог заснуть. Вспоминал душевные слова друзей, мысленно перечитывал поздравительное письмо Анны. Жила она теперь с сыном в далекой деревушке Пименовке, что километрах в тридцати западнее Кургана, работала в колхозе. Писала, что ни в чем не нуждается, живет хорошо. Так ли это? Трудно горожанке привыкнуть к заботам сельских тружеников, особенно в такое тяжелое время.

"В последний час" передавали о большом наступлении советских войск в районе Среднего Дона и юго-западнее Сталинграда. Скорее бы и здесь, на нашем участке фронта, повернуть врага вспять и гнать его, громить до полной победы.

Утром получили задание - основными силами прикрывать наземные войска от ударов авиации противника; часть самолетов выделялась для сопровождения штурмовиков и вылета на разведку.

Наиболее сложное и трудное задание - сопровождение штурмовиков, так как истребители в этом случае связаны маневром и скоростью. "Илы", эти неутомимые воздушные труженики, обычно действуют на малых высотах. Они хорошо защищены от пуль и осколков снарядов. Истребители, сопровождая их, тоже вынуждены снижаться и уменьшать скорость. В этих условиях не защищенные броней машины легко поражаются не только осколками снарядов, но и пулями.

Следует сказать, что мы никогда не думали, какое задание легче. Летели туда, где требовалась помощь истребителей. Сегодня на разведку аэродромов противника уже второй раз ушли Василий Добровольский и его ведомый сержант Алексей Бородачев.

Очень разными по характеру были эти ребята. Василий - добродушный, жизнерадостный, Алексей - малоразговорчивый, застенчивый паренек. Несмотря на это, они были исключительно дружной, сработанной летной парой, понимали друг друга с полуслова, а в воздухе - по малейшему движению или маневру.

Время, отведенное для разведки; заканчивалось, и Алексей Борисович Панов все чаще посматривал то на часы, то на карту с нанесенной красным и синим цветом линией фронта. Командир нервничал. И не только потому, что надо было докладывать в штаб дивизии о результатах разведки. Он беспокоился о судьбе летчиков. Во вражеском тылу не исключена встреча с истребителями противника, объекты, представляющие интерес для разведки, как правило, бывают прикрыты сильным зенитным огнем. Успех разведывательного полета во многом зависит от опыта, умения и смекалки летчика. Однако при выполнении боевого задания всякое может случиться...

- На сколько у них осталось горючего? - спросил Панов одного из офицеров штаба.

- До полной выработки баков - минут пятнадцать, - ответил тот.

В воздух поднялась очередная группа истребителей и пошла на задание. Несколько самолетов возвратились с задания и теперь по одному заходили на посадку. С вышки, оборудованной на вековой сосне неподалеку от КП, наблюдатель доложил, что километрах в восемнадцати юго-западнее аэродрома идет бой.