Павел Кузнецов - Дни боевые

Перебои в снабжении были вызваны весенней распутицей, неподготовленностью к ней армейских тыловых органов, дорожной сети и транспорта.

Вздувшаяся Ловать нарушила установившуюся за зиму связь между берегами. Все коммуникации левого берега потянулись теперь на север к единственному мосту у Парфино, который связывал войсковые части, занимавшие левый берег, с дивизионными и армейскими тылами, оставшимися на правом берегу.

Гитлеровцы усилили обстрел тыловых дорог, главным образом подъездных путей к переправе, н самого моста. Войсковые тылы ежедневно несли потери. По самое тяжелое положение сложилось в армейском тылу.

От станции Крестцы до Парфино, на протяжении шестидесяти - семидесяти километров, стояли сотни застрявших в топкой грязи машин.

Спешно строилась деревянная колейная дорога, но эта трудоемкая работа требовала длительного времени. На станции снабжения скопилось множество грузов, которые невозможно было доставить в части. Дивизии перешли на голодный паек.

С каждым днем паек красноармейцев и командиров сокращался. Люди слабели. Отпуск фуража конскому поголовью прекратился вовсе. Начался падеж скота.

Огонь на фронте еле-еле поддерживался, боеприпасы не пополнялись. Суточная норма расхода боеприпасов составляла пять патронов на активную винтовку, пятьдесят - на пулемет, а на весь дивизионный артполк только тридцать снарядов.

У противника дела обстояли, видимо, не лучше. Вначале гитлеровцы проявляли некоторую активность, а потом тоже стали экономить и чаще отмалчивались.

Со старорусского аэродрома непрерывным потоком вдоль "рамушевского коридора" потянулись транспортные "Ю-52" для снабжения демянской группировки. Тяжело груженные, шли они в тумане низко над лесом, не выпуская из виду единственный, хорошо заметный ориентир - шоссейную дорогу. Иногда, потеряв ориентировку, самолеты отклонялись от трассы и появлялись между Борисовом и Ловатью, прямо над нашим расположением. Начиналась азартная охота. По воздушному противнику стреляли все, у кого имелись боеприпасы. Было сбито несколько самолетов.

Охота за самолетами, хотя и оживляла положение на фронте, но не могла заслонить того, что тревожило всех, - прорыва в снабжении. Люди получали в день по два - три сухаря. Да и сухари подходили к концу.

В этот наиболее тяжелый период генерал Морозов вызвал меня на провод.

- Как дела с продовольствием? - спросил он. - Тянете еще?

- Плоховато! - чистосердечно признался я. - Плоховато и с продовольствием и с боеприпасами.

- Помогу вам авиацией, - пообещал командарм. - К ночи подготовьте площадку для приема грузов, обозначьте кострами. Прилетят "У-2". Грузы строго учитывайте и делите на три части: одну - себе, две остальные соседям, Батицкому и Шатилову.

Мне показалось немного странным, что я должен получать и распределять грузы на половину армии. "Ну да ладно, - подумал я, - были бы продукты, а распределить их легче всего".

- Когда ожидать самолеты?

- Ориентировочно к 23.00. Установите на площадке дежурство да проверьте лично сами! - приказал генерал.

Площадку я выбрал на поляне, примыкающей к западному берегу Ловати, в километре от своего КП, и поручил саперам подготовить ее. Ночью к указанному времени я пришел туда в сопровождении адъютанта.

По краям площадки едва заметно попыхивают три костра. Команда по приему грузов уже на месте.

- Слышите, товарищ полковник? Тарахтит. Подходит как будто, - говорит Пестрецов.

Из-за леса появляется самолет и на бреющем полете с шумом проносится над нашими головами.

"Принимай!" - слышится с высоты веселый голос, и что-то темное летит оттуда прямо на нас.

В эту ночь авиация доставила нам сухари, консервы, овес. Однако, несмотря на то что продукты сбрасывались с небольшой высоты, они портились: сухари в мешках крошились, консервные банки в ящиках мялись и частично приходили в полную негодность, а овес, разрывая мешки, рассыпался по всей площадке. От дальнейшей доставки овса пришлось отказаться.

В следующую ночь нам сбрасывали на парашютах боеприпасы, а затем еще несколько ночей подряд - продовольствие и боеприпасы.

Хотя грузов мы приняли немного, но они все-таки очень помогли нам.

Плохо было с фуражировкой. В течение трех недель нам совсем не доставляли фуража. Чтобы сохранить поголовье, ездовые и повозочные сдирали с оставшихся крыш полусгнившую солому, собирали хвою, варили все это в своих котелках и подкармливали лошадей.

Тяжелую весну пережили мы на Ловати!

Только с середины мая, когда окончательно установилась погода, потеплело, стало подсыхать и начал пробиваться подножный корм, положение стало налаживаться.

К концу мая в строй вступила армейская колейная дорога, связавшая войска со станцией снабжения, и с тех пор фронтовая жизнь потекла своим обычным порядком.

* * *

В последних числах мая в дивизию прибыла делегация трудящихся Бурят-Монгольской АССР. Делегация вручила нам знамя и привезла подарки. К встрече ее мы готовились, как к большому празднику. Саперы проложили между блиндажами дорожки из жердей и засыпали их хвоей. Такие же дорожки через наиболее топкие места были подведены и к штабам полков. Для связи с тылом мы протянули к берегу Ловати широкую дорогу из настила.

На командном пункте у нас приличная командирская столовая и новое, чего до сих пор никогда не было, - маленькая, на два - три человека, баня. Сделали очаг, вмазали в него бочку из-под бензина для горячей воды, а рядом поставили такую же бочку для холодной. Загородили очаг с боков, накрыли навесом - вот и баня. За водой ездить - незачем, стоит чуть копнуть - и готов колодец.

Гостей ожидаем к двенадцати. Для встречи с делегацией прибыли представители всех частей дивизии, кроме Карельского полка, - он все еще находился в отрыве от дивизии.

Представители от частей построились развернутым строем, как почетный караул. На правом фланге наш лучший полк - новгородцы. Не хватает только оркестра. Да он и ни к чему: до противника не больше тысячи метров услышит музыку и сорвет нам торжество.

А вот и делегация. Двое мужчин и одна женщина идут со знаменем. Делегацию сопровождает начальник политотдела армии бригадный комиссар Шабанов. Он еще издали улыбается нам.

- Смирно! - подаю я команду и иду навстречу с рапортом. После обмена приветствиями старший из делегатов держит перед строем речь.

- Мы прибыли на Северо-Западный фронт, - говорит он, - вот с этим знаменем и грамотой Президиума

Верховного Совета и Совета Народных Комиссаров Бурят-Монголии, чтобы вручить их лучшей части, отличившейся на Северо-Западном фронте в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Мы очень рады, что знамя будет храниться у вас, дальневосточников, территориально наиболее близких к нашему народу. Трудящиеся Бурят-Монголии вместе со знаменем передают наказ: "Смелее разите врага! Еще крепче боритесь за наше правое дело!"