Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Другой случай оказался сложней. Здесь я вынужден был письменно обратиться к главврачу психдиспансера через голову «родной» медсанчасти с просьбой обследовать начальника смены ЦЗЛ. Речь шла о химике-технологе, принятом по протекции вышестоящего начальства и работавшем в ЦЗЛ несколько лет. Отклонения, явно отражающиеся на трудовой деятельности видны коллективу невооружённым глазом. Ясно, человек не должен работать на опасном химическом производстве, но потребовалось не менее двух лет для реализации очевидности. Встретился с матерью сотрудника, доцентом политехнического университета, понял, моё появление не является неожиданным. Пытался объяснить, что изменение места работы в интересах её сына. Понимания не нашёл. Пришлось провести принудительное обследование, он исчез с ТНХК с проклятиями в мой адрес. Через некоторое время химик-технолог стал появляться на комбинате в качестве инспектора охраны природы.

Ещё одна типичная проблема.

Рядовая утренняя оперативка в моём кабинете. Отчитываются, ставят вопросы начальники секторов и заведующие лабораториями. Начальник сектора физико-механических испытаний полимеров В.Ю.Рыков докладывает:

— За сутки сделано то-то и то-то. На работе отсутствует Л.А.Герун.

— Почему?

— Собака съела пропуск.

— ???

Через минуту общий хохот. Сначала смеялись над самим фактом, затем с сочувствием над Рыковым, потерявшим надолго штатные «рабочие руки».

Герун из группы, которую я лично набирал из числа абитуриентов, не поступивших на химико-технологический факультет политехнического института, год обучали по специальным программам в строительном училище. Среди множества проблем с созданием устойчивых коллективов из молодых женщин, высокой естественной текучки (замужество, декретный отпуск…) существовала и специфическая для областного центра.

Дело в том, что Герун проживала в закрытом городе Томск-7. Производство атомного оружия на подъёме, городская власть чинила всяческие препятствия утечкам рабочей силы. На ТНХК обком партии спустил устную команду: «почтовских» на работу не брать. Они все обеспечены жильём, а мне даже места в общежитии для лаборантов не всегда удавалось пробить. Вынужден был «партизанить» под прикрытием дирекции комбината (вызывать квалифицированных лаборантов с родственных предприятий — непозволительная роскошь для минхимпрома), процентов 30 штата центральной лаборатории составляли жительницы Томска-7 (о мужчинах не могло быть и речи).

Наиболее распространённый способ давления на собственных горожан в Томске-7 — возня с пропуском (в ходу выражение «забить пропуск»), оформление и переоформление затягивалось на недели и месяцы. А без пропуска ни выехать, ни въехать в атомград охрана не позволит.

Пришли новые времена, заторможено производство ядерного оружия, администрация Томска-7 (ныне город Северск) заинтересована, чтобы высвобождающаяся рабочая сила не уезжала насовсем из города, а устраивалась работать на рядом расположенный нефтехимический комбинат. Хозяева Северска рассчитывают на создание новых атомных объектов, в 2008 г. активно, наплевав на мнение томичей, пробивают строительство АЭС. Тогда и востребуется опыт игры с пропусками.

Должен сказать, «почтовские» 70-х — 80-х заметно отличались от томичей некоторой «сытостью», лучше одевались, на работе частенько появлялись в золотых побрякушках, (жизнь в Томске-7 — почти коммунизм, несравнима с Томском), любили «качать права». А поводов, неразберихи на гигантской стройке хоть отбавляй. Конкретный пример.

Служебная записка от трёх лаборантов, детонировавшая серьёзные последствия для коллектива ЦЗЛ. Цитирую полностью.

В ночь с 14 на 15 февраля 1981 г. [с субботы на воскресенье] мы не вышли на работу в связи с тем, что на ЦКПП [контрольно-пропускной пункт Томск-7] сменный автобус не приехал. На КПП ждали до 00.15 и вернулись в город с последним рейсовым автобусом. При повторном незаезде автобуса за сменой отрабатывать пропущенные по этой причине смены не будем. Подписи.

Вызвал, попытался объяснить временность транспортных сложностей. Постепенно тон разговора начал повышаться, лаборанты ушли из кабинета. Через некоторое время «заваливаются» все трое в кабинет с заявлениями об увольнении по собственному желанию. Ситуация чрезвычайно неприятная, т. к. имеется острый дефицит квалифицированных лаборантов. Я попросил с заявлениями заходить по одному. Сразу влетает Короткова (женщина в возрасте, к тому же и председатель цехкома), ни слова не говоря, пишу резолюцию «не возражаю против увольнения без отработки». Двум другим предложил оставить заявления и отрабатывать в соответствии с КЗОТом. Началась «какая-то беготня», я публично заявил, что никого не выгоняю, каждая из трёх может просто порвать заявление. Амбиция Коротковой не позволила ей это сделать, а две «подруги по несчастью» продолжают работать на ТНХК до сих пор. Резонанс от проведённой акции в коллективе ЦЗЛ был силён, все быстро убедились в известной истине, что незаменимых людей в производственном процессе быть не может.

---------—

Уважаемый читатель! С начала моей деятельности на ТНХК в ходу у руководителей была крылатая фраза Гетманцева (смысл) «у нас нет мужчин и женщин, есть работники томского нефтехимического комбината». Где-то, через год-два, когда начался массовый набор кадров, фраза потеряла актуальность, прежде всего для меня, хотя женский вопрос будоражил и другие подразделения.

На ТНХК трудно пускалось импортное производство полипропилена. Причина не только в качестве оборудования и технологии, но и в том, что одновременно, вернее, с некоторым опережением запускалась мощная «вспомогательная» инфраструктура, состоящая из автономных крупных промышленных объектов (сырьевая база, водоснабжение и канализация, азот и кислород, тепло и пар разных параметров, электрохозяйство, очистные сооружения…). Не хватало квалифицированных рабочих кадров.

В чью-то чиновничью голову в Москве постучалась гениальная идея, апробированная полвека назад. И вот на комбинате появляются 60 южных девушек, принудительно распределённых выпускниц ГПТУ из Гурьева, представители титульных национальностей Казахстана и Средней Азии, ни одного мужчины. Все имеют удостоверения аппаратчиков 3-го разряда химического производства. Начальники цехов завода полипропилена наотрез отказались их брать на работу (не женское дело!), для лаборатории у них квалификации не хватало (мне не пришлось долго объясняться с кадровиками), распределили девушек на «вспомогательные» объекты.

По гигантской стройке шорох прошёл: «Наши приехали!». Повторюсь. На сооружении комбината трудились тысячи военных строителей, призывавшихся, преимущественно из южных регионов СССР, больше узбеков и каракалпаков, немало казахов, армян и азербайджанцев. Прошло несколько дней и рабочее общежитие временами, сначала по выходным, затем ежедневно стало напоминать осаждённую крепость. Не пускали вахтёр и народная дружина, солдаты лезли через окна второго-третьего этажа, оттуда же и выпрыгивали при неплановых проверках и по утрам. Большинство приезжих девушек вообще прекратили ходить на работу, только развлекались.