Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Со штабов на котельной в памяти остался забавный факт. Как-то в отсутствие обкомовского представителя Поморова вёл заседание Попадейкин. После какого-то моего возражения Попадейкин с пафосом заявил: «Я лицам ранга начальника ЦЗЛ два раза задания не повторяю»! Очевидно, Ростислав Анатольевич не понимал, что авторитета 1-го секретаря райкома маловато для командного стиля на комбинате и распоряжения такого типа вызывают смех и просто игнорируются. Кстати, эту свою ошибку Попадейкин тиражировал среди секретарей райкома и не один раз его последователи смешили производственную элиту ТНХК.

Министерство среднего машиностроения (атомная промышленность), генподрядчик, форсировало строительство 1-го пускового комплекса ТНХК, дополнительно прислало монтажников из Челябинска-40 и большое количество военных строителей. Неожиданная встреча в сентябре 1980 г. Раздаётся стук в двери моего кабинета, заходит руководитель монтажников из Челябинска-40 и спрашивает: «Вы не родственник хирургу Полле?» Как же надо быть полезным людям, чтобы столько времени оставаться в памяти (нас же повезли на Колыму из Челябинска-40 в июле 1951 г.).

Военные строители — стройбат из малограмотных деревенских призывников Средней Азии и Кавказа — широко использовались на земляных, бетонных, дорожных работах, кирпичных кладках, битумных покрытиях, но ближе к пуску завода полипропилена при монтаже сложных конструкций требовались квалифицированные специалисты.

Явный избыток необученных солдат, загруженных преимущественно на подсобных работах (отнеси, принеси, подмети, убери…) бросался в глаза. Они практически свободно шлялись по стройплощадке, приставали к лаборанткам (моя головная боль в течение 3–4 лет).

Как-то поднимаюсь на крышу центральной лаборатории проверить качество битумного покрытия, непонятно, откуда просачивается влага. Крыша имеет сложную конфигурацию, множество выходов разнообразных вентиляционных систем и водостоков. Ниже технический этаж, ещё ниже — 6-й, который временно занят дирекцией комбината. Оттуда бесконечное ворчанье. Меня назначили ответственным за корпус, поэтому выслушиваю претензии и транслирую их строителям.

Обхожу одну сторону крыши, вторую…. Неожиданно вздрогнул. Человек 20 узбеков, может каракалпаков, нашли закрытое от ветра место и молча сидят, греясь на весеннем солнышке. Вопросы, типа «Что Вы здесь делаете?», «Кто командир?», «Где Ваша работа?» задавать бессмысленно, солдаты прикидываются, что по-русски не понимают. Но мат и соответствующие жесты доходят сразу.

Записал распоряжение начальнику смены центральной лаборатории проводить регулярный обход крыши и гонять посторонних, мягкая кровля не предполагает разгуливания, тем более в солдатских сапогах (закрыть вход на крышу не позволяют правила техники безопасности). Пришлось уколоть руководителей стройки на очередном штабе, проходившем в моём кабинете: крыша течёт, а Ваши солдаты маются без дела. Кстати, основная функция штабов на финишной стадии строительства — ликвидация взаимных претензий эксплуатационников, строителей, монтажников, пусконаладчиков, проектировщиков.

Из тысяч мелькавших и менявшихся от призыва к призыву солдат начала 80-х запомнил одного. Узбек по имени Толиб (фамилию никогда не знал), рядовой, с ним мы доброжелательно общались примерно полгода. По-порядку. Мне разрешили организовать хранение лабораторных реактивов и стеклопосуды в отдельно стоящем здании. Работали без проекта, задействована специфическая валюта — спирт. Смонтирован двухэтажный склад, мужчины лаборатории «на пупу» затащили металлические стеллажи, наворовали у монтажников основных цехов импортную металлическую просечку, сварщики, транспорт и грузоподъёмные механизмы появлялись по первому требованию. Последняя стадия — антикоррозионная покраска. Штаб выделил в помощь группу солдат. Тяжелейшую работу в огромных помещениях без вентиляции краскопультом выполнил Толиб, работая в противогазе. Толиб, чувствуя нашу глубокую заинтересованность, продолжал работать один, несмотря на раздражение кожи лица, другие прикомандированные солдаты просто отказались.

Я не знал, как отблагодарить Толиба, спирт солдату внутри зоны стройки нельзя давать (прерогатива офицеров-командиров), денег в моём распоряжении не было. Оставалось полгода до дембеля, Толиб хранил в покрашенном складе плюшевый фотоальбом и новую солдатскую форму (хотел вернуться домой с подарками и боялся, что в части украдут или отберут). Толиб хорошо знал русский язык, иногда заходил поговорить «по душам». Однажды низкорослый Толиб появился в моём кабинете возбуждённый, с сияющими глазами и большой сине-фиолетовой шишкой в центре лба.

— Что случилось, Толиб?

— С армянами дрались!

— Кто кого?

— Мы им показали!

— А шишка?

— Палкой попали!

Смешно, но навевает грустные мысли. Это не дедовщина, а маленький пример межнационального, а может и межконфессионального одновременно, конфликта на бытовом уровне. Такого рода межнациональные отношения в быту в России были всегда. И в царские, и в советские времена, существуют и сейчас. Как не понимают некоторые кремлёвские деятели опасность для стабильности государства раздувания межнациональной розни, а ведь именно из Кремля в начале 21-го века в очередной раз начал распространяться тяжёлый дух ксенофобии.

С описанным складом связана очень неприятная история.

Хорошо оборудованный склад интенсивно заполнялся химреактивами, стеклопосудой и специальным оборудованием, ранее всё хранилось в многочисленных железнодорожных контейнерах, предназначено для работы множества производственных и цеховых лабораторий. Немедленно возникли проблемы сохранности, раз за разом склады вскрывались (тысячи и тысячи солдат-строителей, монтажников, будущих эксплуатационников свободно перемещались по стройплощадке, охрана существовала, но уследить сложно). Как правило, ничего не исчезало, думаю, солдаты искали спирт, но весь запас хранился в моём кабинете. В октябре 1980 г. случилась реальная кража, озадачившая самой сутью не только меня, но и милицейских следователей. Украдено 4 пустых фляги из-под спирта, литров 20 ацетона, полированные доски, много комнатных бытовых термометров и, главное, сейф. Ясно, «поработали» не солдаты, через проходную такое не пронесёшь. Милиция отступилась: мелочь по масштабам воровства на строительной площадке.

Но у меня возникли серьёзные проблемы, в украденном сейфе находилось более сотни стограммовых стеклянных упаковок азотнокислого серебра. Об этом заявить нельзя, сразу: «А почему серебро хранили не должным образом»? Реактив строгого учёта. Расход серебра контролировался пробирным надзором, отходы надо сдавать. Дал команду ежемесячно списывать серебро как использованное в работе. Списали полностью, но отходов-то нет.